Регата

Космический терминал, паривший на гигантских антигравитаторах высоко в небе, был запружен народом. Восемь с лишним тысяч человек собрались на воздушном острове из шандорита – запатентованного ещё в XXII веке венгерским металлургом сплава, обладавшего выносливостью лучшей конструкционной стали и при этом весившего гораздо меньше алюминия. Открытие Двенадцатой Лунной Регаты было сенсацией года.

Безусловно, «Фортуна» Харона Талера являлась фаворитом состязаний. И, вопреки утверждениям злых языков, вовсе не потому, что Талер приходился сыном президенту Земли. Действительно прекрасный пилот, он уже дважды выигрывал лунную регату. Поэтому толпа, окружавшая пилоны ажурного электромагнитного тоннеля «Фортуны», была гуще, чем возле пусковых установок других участников.

Вторым претендентом на кубок был Имон Бранк на «Медузе». Пути двух пилотов пересекались и раньше, не на спортивном поприще — на далёкой Митре, где они, тогда ещё офицеры Патруля, охраняли рудники и рисковали жизнью в стычках с туземцами. Побуждения молодых людей были разными — Талером двигала неукротимая романтика первопроходчества, Бранк служил за деньги — но они стали друзьями.

...Акла.

Митранцы — к'иддибу, как они себя называли — волновались. Как и когда-то на Земле, мутило воду духовенство. В Митра-Сити ежедневно приходили тревожные новости из Магнитного Пояса — где-то повреждена трамплинная магистраль, где-то совершено убийство. Харон Талер и Имон Бранк чудом уцелели, когда у трамплинов в излучине Красной реки на отряд Патруля напала орда туземцев, вооружённых похищенными из какого-то арсенала лучемётами.

А вот Акла была совсем другой. Маленькая Акла почитала богов к'иддибу, но любила своего к'чиги — чужака, землянина...

Однажды в бунгало Бранка в гарнизоне Митра-Сити ввалился Талер. На нём не было лица.

— Пива? — предложил Бранк, с тревогой разглядывая друга.

— Пошёл знаешь куда со своим пивом?! — прогремел Талер. — Они сбили «трёхсотый»!

Бранк вскочил на ноги.

— Чем? Как?

— Чем? Лучом с ПЗ-башни! Как? Какая-то сволочь передала им контрольный код.

— Что с Климмом?

— Мёртв. И ещё четверо с ним.

Бранку понадобилась минута, чтобы переварить услышанное. Климм, капитан Патрульного Корвета-300, был его первым командиром на Митре.

— Это же... предательство! — вскричал он. — Доступ к кодам только у офицеров...

— Где твоя чувиха?

— Она здесь причём?

— Где она?

— Харон, не сходи с ума! Акла! Акла!!! Странно — в коммуникаторной, что ли...

Талер бросился в смежную со спальней кабинку, Бранк за ним по пятам. Акла сидела за коммуникационным планшетом в наушниках и что-то тихо и быстро говорила. Увидев мужчин, она встрепенулась, сорвала наушники и, к изумлению Бранка, с силой ударила кулаком в планшет. Транспарант прибора разлетелся вдребезги.

— Что ты делаешь?! — заорал Бранк.

Девушка поднялась. Хрупкая, с пышным оголённым бюстом, в серой плетёной юбке, скрадывавшей чрезмерно развитый таз, босиком она была едва по грудь землянам. Но её широкое круглое лицо оттенка старой бронзы искажала свирепая гримаса, а в больших опаловых глазах пылал огонь ненависти — как у тех её сородичей у Красной реки.

— Я скажу тебе, что она делает, — прорычал Талер и сорвал с пояса лучемёт.

— Харон, обож...

— Это за ребят!

Прогрохотал залп. Акла распростёрлась на полу в луже тёмно-оранжевой крови.

Было дознание, потом трибунал. Бранка признали невиновным — командование Патруля хотело избежать скандала. Он потребовал расчёт от правительства Митры и, несмотря на уговоры, вернулся на Землю. Утешение он находил в спорте.

Грянул оркестр. Люди расступились, дав дорогу крепко сложенному молодому человеку в шлеме с защитным забралом и посеребрённом плаще. Круглая плавучая платформа доставила его в тоннель к кабине велифера. Помахав поклонникам, которые дружно разразились бурными рукоплесканиями, Талер забрался в аппарат. Подгоняемые энергичными служащими, болельщики разбрелись за защитные заграждения.

В наушниках шлема Талера раздалось:

— К индукции готовьсь!

— Есть, — ответил Талер и взялся за реостат электропривода. Послышалось глухое нарастающее жужжание. Стрелка измерителя тяги быстро приблизилась к делению стартовой скорости.

— Даю ток! — объявила Централь.

Последовали хорошо знакомые вибрация и оглушительный треск. Секунды тянулись мучительно долго. Внезапно тоннель задрожал так, словно рушились его опоры, и от громоподобных раскатов «небесный остров» колыхнулся в воздухе.

Шесть гоночных велиферов устремились в сияющее голубое марево.

Вырвавшись за пределы атмосферы, машины развернули люциевые паруса, что сделало их похожими на исполинских воздушных змеев. Маршрут регаты проходил вдоль вереницы эфирных рефлекторов, обдувавших велиферы мощным световым «шквалом». Теперь всё зависело от искусства управления оснасткой — кто в своих манёврах лучше использует давление светового потока на парус, тот первым и достигнет лунной поверхности. Больше, чем какой-либо другой, этот вид спорта требовал терпения.

Болевших за Бранка постигло разочарование. Его «Медуза» выделывала странные финты — вырывалась вперёд, но затем словно нарочно пропускала остальных гонщиков, отклоняясь от траектории. Казалось, мастерство пилота заметно снизилось с прошлых состязаний.

Однако Имон Бранк следил за приборами напряжённо, как никогда прежде. Для финального рывка ему потребуется вся мощь последнего рефлектора — но использует он её не так, как соперники. Лоб пилота покрылся испариной, зубы были стиснуты, в глазах стояли слёзы.

Не ошибиться. Только не ошибиться!

Это случилось уже совсем незадолго до финиша, в каких-нибудь двадцати тысячах километрах от Луны, когда шедший впереди остальных Талер сворачивал парус, чтобы избежать «противного ветра».

Бранк совершил безумный, необъяснимый манёвр. Люциевая плёнка развернулась к крайнему рефлектору трассы во всю ширь под прямым углом, и его могучее «дуновение» с предельным ускорением понесло велифер наперерез «Фортуне».

Акла.

На глазах у миллиардов людей, наблюдавших за ходом регаты по визавоксовому сигналу, паруса «Фортуны» и «Медузы» треснули и разлетелись сверкающими клочьями, и их фюзеляжи запылали, словно факелы. Не прошло и минуты, как от обоих велиферов и от Харона Талера и Имона Бранка остались лишь едва различимые облачка пепла.