Служба

Возле причала в городе Ломоносов, удерживаясь за швартовые тумбы четырьмя крепкими, почти в руку толщиной тросами, стоял катер. И даже не катер это был, а корабль. Самый настоящий. Да, пусть не очень крупный, но всё же для Балтики очень достойная посудина. Ведь маленький катер, к нему обычно больше подходит название «лодка», это так, только возле берега девочек покатать в хорошую погоду, или на рыбалке помочь хозяину в камыши забиться и дежурить в желании поймать большу-ую рыбу. А тут же Балтийское море, и масштабы должны быть соотвествующие. Так что стоял самый настоящий корабль, выкрашенный в кипельную белоснежность, пестрящий трепещущими флажками расцвечивания на фалах, поднимающимися до клотиков обеих мачт, с чёрными якорями, фигурно свисающими из клюзов по обоим бортам.

Со стороны человеку непосвящённому могло бы показаться, что это одна из теперь уже многих яхт современных нуворишей, но внимательному наблюдателю достаточно быстро станет понятно, что это исключительно боевой корабль. Нет, не потому, что где-то заметна хищная и опасная сигара торпеды, или предупредительно поднятая вверх труба со скрытой внутри ракетой. Вовсе нет, здесь даже корабельной пушки не имелось, во всяком случае, не видно. То, что это боевой корабль, на котором в море выйти не то, что не стыдно, а наоборот – почётно, становилось понятно, если посмотреть, как он пришвартован. А стоял-то он носом в сторону моря, строго перпендикулярно причалу – так только боевые корабли швартуются. Это гораздо более трудоёмкий для команды процесс при подходе, но максимально сокращает время, когда требуется отходить от берега. А почему почетно? Да потому, что по тому, как корабль был вылизан… до стерильной чистоты, где каждый леер на своём месте без провиса, флаги чистые, без обычной бахромы, ни одного следа ржавчины, становилось понятно, что очень непростых людей ожидает салон внутри, отделанный дорогими сортами дерева с максимальным комфортом. Везде, где только можно, блестела начищенная латунь: и рында, и обводы иллюминаторов, и барашки броневых заслонок, не говоря уж о бляхах ремней, звёздочках и якорях на погонах экипажа. Палуба деревянная, что редкость при металлическом корпусе, наверное, из лиственницы. Пожалуй, хватит нагнетать интригу – у причала стоял правительственный корабль.

Как уже сказано, он стоял кормой к причалу, и на берег или на борт перейти можно было только по укреплённой сходне. Хотя, сами понимаете, понятие укреплённая для моря достаточно условное, всегда присутствует небольшая качка и имеется небольшой люфт. Даже когда не штормит, всё равно волнение от где-то проходящих кораблей и судов немного, но покачивают любой предмет на поверхности воды, чуть больше или чуть меньше, не суть. Конечно же, люфтовать могли предметы перемещаемые, и ни в коем случае не детали корпуса. Тем не менее, сходня одним концом лежала на причале, а другим на палубе корабля. Чтобы меньше царапать палубу и увеличить сцепление с кораблём под сходню подложили резиновый кранец, изготовленный из автомобильной покрышки. Сходня представляла собой почти метровой ширины доску с поперечными рейками для более уверенной постановки ноги. Вся эта конструкция еле заметно покачивалась, но поручни по обеим сторонам, с натянутой парой лееров между стойками и натянутая над водой страховочная сетка, давала ощущение безопасности при перемещении над плещущейся слабосолёной балтийской водой. Однако, как бы не очень солидно сходня ни выглядела, но называли её солидно «трап».

Ярко светило сентябрьское солнце. Небольшой ветерок, который романтики любят называть бризом, обозначал свежесть. На причале у трапа стоял вахтенный матрос, старшина первой статьи Гашпаренко; в наглаженной форме, в бескозырке, державшейся на голове, неизвестно по какому принципу, но с той лихостью, которая говорит о том, что моряк уже не первый год на флоте, в белых нитяных перчатках… Красавец, как с картинки. Настоящий богатырь, про таких говорят: косая сажень в плечах. Вы спросите почему в белых перчатках? В особо торжественных случаях предусмотрен такой элемент. Это же очень хорошо смотрится, когда на чёрном белое. А когда вместе: перчатки, бескозырка, белые полоски на гюйсе, стрелки на черных брюках указывают на начищенные до зеркального блеска ботинки… – торжественность и строгость, одновременно подчёркивается дисциплинированность, что все вместе создают нужную атмосферу.

А повод был. Делегация корейцев… или японцев… или… низенькие все, улыбчивые и с узкими глазами. Гашпаренко стоял по стойке смирно, смотрел в далекое светлое будущее, где маячил его дембель и, в общем-то, ему было всё равно, что это за делегация. На то, чтобы разбираться в тонкостях, имеется вахтенный офицер капитан-лейтенант Маленький, да и другого начальства хватает, Капразов да адмиралов. Но для простоты повествования, пусть будут корейцы.

Делегация на нескольких автомобилях прибыла к кораблю и собиралась подняться на борт. Кап-лей Маленький сделал положенный доклад, шагнул чуть в сторону и повернулся, продолжая держать «под козырёк». Первый по трапу подошёл вице-адмирал. Не останавливаясь, в три-четыре уверенных шага он преодолел препятствие – чувствовался многолетний опыт. Вторым по доске прошёл моложавый капитан первого ранга, но встретив осуждающий взгляд адмирала, чуть пожал плечами, извиняясь – ну, нарушил субординацию, виноват.

Третьим на трап ступил узкоглазый иностранец. Даже без пристального взгляда было ясно, что с морем господин не очень дружит – как-то неуверенно он ставил ногу в лакированном полуботинке. И лицом очень напряжен. Кореец ухватился обеими руками за релинги и замер, не решаясь шагнуть снова. Дело в том, что это только кажется, что по трапу ходить просто, как по лестнице – ничего подобного, сноровка нужна везде. А тут, как на зло, от какого-то далекого плавсредства волна подошла, шумно заплескалась между бортом и причалом. Трап закачался чуть больше. Но кореец решил шагнуть именно в этот момент. Ш-ш-ш, шмяк, а, ё, ы-ых, гм. Всё это прозвучало в долю секунды, и кореец оказался на причале в слегка смятом пиджаке.

А произошло следующее. Нога у руководителя делегации заскользила: ш-ш-ш. Кореец упал на сходню: шмяк. И вот тут бы ему за леера цепляться, но… Небольший кореец от удара опешил и щучкой скользнул ногами вперед в сторону воды, грозя проскочить и мимо страховочной сетки. Кто крикнул «а» и «ё» разобраться не удалось, скорее всего «а» - это со стороны представителей иностранной делегации, а «ё» прозвучало от русских моряков, которые одновременно и сочувствовали падению, и уже просчитали варианты дальнейшего развития событий, включая и собственные карьерные перспективы. С абсолютно спокойным лицом Гашпаренко перегнулся через релинг и поймал уже почти коснувшегося воды корейца за отворот пиджака: «ы-ых» - это он одной рукой потащил его вверх. А вот «гм» выдал капитал-лейтенант Маленький, чтобы сгладить неловкость ситуации.

Но вот что значит профессионалы: все сделали вид, что ничего особенного не произошло. Главного корейца, придерживая с двух строн, всё же провели по трапу. Гашпаренко выслушал «сипасибо» с сильным акцентом и одновременно увидел напряженное лицо и сжатый кулак кап-лея Маленького. Адмирал подал команду отходить. Короче, как волна плеснула, не поймал момент и нет его. Всё пошло по плану.

Немного посомневавшись, Маленький всё же доложил об инциденте руководству, и уточнил, что делать со старшиной первой статьи Гашпаренко: наказать или поощрить. Капитан третьего ранга Цуканов уточнил:

- Со стороны иностранцев претензии были?

- Нет, наоборот, спасибо сказали.

- Значит так, матроса поощрим тем, что не будем наказывать за неуважительное отношение к руководителю иностранной делегации, - справедливо решил командир.

Гашпаренко благополучно ушёл на дембель в положенное время. Маленький через некоторое время списался на берег, чтобы стать преподавателем в мореходке и даже получил капитана третьего ранга. А правительственным катером работает теперь уже другой корабль. Такая она, морская служба.