Мистические рассказы

Глава 1.
Вдох, вдох, выдох…Вдох, вдох, выдох. Под изрядно заношенными желтыми кроссовками мелькала еще зеленая трава и опавшие листья. Лес был наполнен уходящим теплом бабьего лета. Наушники болтались без дела, их заменила «музыка природы».

- Значит, по подложным документам живем, Маргарита Степановна? – откормленный полиционер по-отечески добро улыбнулся. – Или, вернее, не Маргарита Степанована, а… как вас величать прикажете?

- Я… - Маргарита почувствовала, что сейчас расплачется от обиды. – Вы что, хотите сказать, что я – это не я?

- Ну, хватит дурака-то валять, - мент, нахмурившись, откинулся на спинку стула. – Откуда у вас паспорт Пашковской?

- Я всю жизнь по нему живу! Это мой паспорт!

- Всю жизнь, говорите, - полицейский скептически усмехнулся.

Никифоров нервно курил, сидя на подножке открытого микроавтобуса. Его терзали дурные предчувствия. Рация внутри тихонько шуршала помехами. Нервозность копилась в воздухе подобно статическому электричеству. Не по себе было всем троим, оставшимся в микроавтобусе у подножия холма. Правда, двое умело это скрывали.

Загустевшую тишину разорвал писк рации.

- Наконец-то! – вскинулся Никифоров.

- Не пыли, - осадил его человек в наушниках. – Пятнадцати минут не прошло. Второй, я первый. Прием, - пауза – ему что-то отвечали. – Вас понял. Приступайте.

6 августа сего года в районе полудня в кабинете следователя С. П. Захарова состоялась одновременная истерика двух фигурантов по делу № п\п во время проведения очной ставки. Причиной истерики послужило то, что подозреваемая опознала потерпевшую, Л. В. Пашкову, как свою мать, а потерпевшая отказалась опознать подозреваемую, М. С. Пашковскую, в качестве своей дочери.

В зале зажёгся свет. Титры на экране, сразу ставшие блеклыми, а оттого наполовину невидимыми, казалось, сразу испугались, и еще быстрее стали убегать верх. Окружающее пространство зашевелилось, и все вокруг сначала медленно, лениво, а потом всё быстрее, как бы опаздывая, торопясь куда-то, лихорадочно засобирали свои сумки, снятые пальто, куртки, и начали продираться к заветному выходу.

В одно утро прекрасное, два друга - Петро и Иванко встретиться решили. Лил дождь проливной, и гром гремел как взрыв вулкана. Так показалось парням.

Пошли они в лес неприветливый, тот в котором ветки закручивались в кренделя. Стоило им под крендель такой встать, как почудилось им, будто в холодном, но сухом холодильнике оказались.

Иванко наступил на ногу Петро, а Петро разозлился и толкнул друга свободной частью тела. Толкнутый Иванко кубарем покатился в глубь зловещей чащи и только да и успевал кричать: "Помогите, помогите!"

Не успела страшная мысль угнездиться в голове, как старуха завязал кошель, сунула под тряпье в изголовье и задула свечу.

Прошка стоял, затаившись, и ждал, что же дальше будет делать старая карга. Сама набросится на спящего или позовет слугу на помощь?

Удары гулко разнеслись по округе, и враз наступила тишина. Смолк волчий вой, перестали кричать ночные птицы, затихли цикады. Только в доме казалось ничего не слышали.

Темно-красная капля воды медленно тянется вниз и, растягиваясь, наконец-то падает на пол с громким хлюпающим звуком, в то время как на старом месте начинает образовываться новая, такого же отвратительного цвета, с примесью грязи и ржавчины. Время от времени, звук капель прерывается быстрым, но тихим шуршанием, то бишь, перебиранием лап и иногда негромким писком, когда отвратительные грызуны подают голос, сообщая о своем присутствии.

Коршун камнем упал в траву. Через миг он уже поднимался в небо сжимая в когтях беспомощную добычу.
Седой чумак, прозванный за мясистый нос Грушей, провел птицу взглядом, сплюнул и повернулся к спутнику.
- К ночи набежит буря. Надо искать стоянку.
Его широкоплечий спутник подергал себя за пышный ус и слегка нахмурился.
- Может у брода?
Груша поправил видавший виды брыль(соломенная шляпа с широкими полями) и покачал головой.
- Не поспеем. Стемнеет рано. Уже вон тучи собираются, - указал он скрюченным пальцем на горизонт.