16. Ветры Зла. Дорогая цена

- Саша, Санечка! Посмотри!

Санька открыл глаза и сонно взглянул на сестру. Та нетерпеливо дергала его за руку и подсовывала под нос блокнот с нарисованной в нем картинкой. Рисунок изображал маму, саму Ксюту, и, судя по всему, Саньку. Правда, почему-то, до безобразия кривоногого! Все трое стояли возле дерева с ярко-красными яблоками, Ксюта держала на руках черную собачку.

- Красиво? Это я маме нарисовала!

- Так, а собака-то откуда? Малявка, ты опять за свое? Мама же тебе сказала - пока в квартиру побольше не переедем, никаких собак!

Сестренка скуксилась, но тут же ожила:

- Тогда я нарисую лучше котенка! Можно? Котеночек же маленький совсем!

Санька хмыкнул, глядя, как сестра с топотом убегает прочь. Вряд ли мама обрадуется такому намеку - кошку она желала завести не больше, чем собаку. И все-таки, как он умудрился заснуть прямо за столом? Или это был не сон...

Санька вздохнул. Кого он обманывает?

Ночью, он вылез из-под одеяла, тихо, чтобы не разбудить маму с сестрой, оделся, и вышел в подъезд. Лестница на чердак находилась за запертой дверью, но это не смущало - Санька с друзьями уже давно научились открывать примитивный висячий замок пилкой для ногтей.

Сидя на краю крыши, Санька болтал ногами и смотрел вниз. Ночь была теплая, напоенная ароматом ранней осени. Внизу горели огни города, неоновые вывески магазинов, желтые глаза фонарей. Окна домов казались порталами в чьи-то жизни - там, за занавесками, люди варили борщ, смотрели телевизор, ругались и играли с детьми.

Порыв неожиданно ледяного ветра растрепал волосы подростка, прошелся по шее холодными пальцами. Знакомый звук нарушил тишину; по крыше будто пробежался жеребенок - цок-цок-цок... Санька не пошевелился. Даже когда к щеке прижались холодные, как лед, губы. Пахнущие ветром, травой и кровью волосы упали ему на лицо. Значит, иногда ОНА бывает похожа на человека... Эта мысль не вызывала никаких эмоций. Пустота внутри будто смерзлась в ледяной ком.

- Не трогай их, - Санька по-прежнему не оборачивался. Он не хотел ЕЕ видеть, даже такой. - Делай со мной что хочешь, но их оставь в покое!

Послышался смешок, похожий на шорох сухих листьев:

- Не бойся... славный жеребеночек... славный...

Холодная рука скользнула ему под свитер. Ледяное дыхание обжигало кожу. Санька закрыл глаза.

Когда все кончилось, он вернулся в квартиру и, дрожа от озноба, потихоньку забрался в постель. Перед глазами стояли огни города, сияющие теплом окна домов. Там варили борщ, ругались, растили детей... что же он наделал? И что теперь - ждать, и надеяться, что у демона с лошадиной головой в очередной раз будет сын, а не дочь?

"Однажды, демоница родит не сына, а дочь, и тогда миру точно конец, ибо дочь превзойдет мать по силе в десять раз, и изведет род людской под корень..." - вспомнились ему слова сумасшедшего. Если это правда...

Руины домов, крики умирающих людей, трупы с остекленевшими глазами. Это все будет на самом деле? Если дочь будет еще сильнее матери... сколько времени ей понадобится, чтобы мир - тот самый мир, с сияющими огоньками окон, живыми людьми, машинами - перестал существовать?

Санька понял, что не хочет знать ответа на этот вопрос. Если повезет - Ветрана получит очередного уродливого сына, и еще на несколько лет оставит землю в покое. А если нет? Санька уже знал - этот вопрос никогда его не оставит; как и воспоминания о холодных поцелуях и ласках женщины-демона. Они до сих пор горели на коже несмываемым, пусть и невидимым клеймом.

"Ну и пусть, - мысленно сказал себе Санька. - Пускай... зато мама и Ксюта живые! И Вадик...."

"А как же остальные? - спрашивал неумолимый внутренний голос-предатель. - Те, кого ты, возможно обрек на гибель своим поступком? Кто спросил их, хотят ли они умирать?"

Огоньки квартир, играющие на пушистом ковре дети, безглазая лошадиная морда, смотрящая в окно...

Санька свернулся клубком под одеялом и закусив до крови руку, глухо, страшно зарыдал.