19. Трио Золушек

Верка чирикала воробушком, расспрашивая, что интересного можно посмотреть в Киеве.

А ведь сама заранее подготовилась к поездке, детально всё изучив и наметив наши маршруты. Вот же хитрюга!

А мне казалось, что с Николаем у них наладилось…

Мужчина охотно рассказывал о достопримечательностях Киева, а потом неожиданно предложил:

- Знаете, девушки (это слово особенно согрело душу), у меня ещё четыре дня отпуска и я запросто могу на это время стать вашим личным гидом. Что скажете? – он в который раз посмотрел в зеркало заднего вида на меня, и сердечко запрыгало от радости.

Но за Веркой было не успеть:

- Обалдеть! Вот так повезло! – она полуобернулась и подмигнула нам.

Алёнка тронула меня за руку, чтобы привлечь внимание и тихонько шепнула:

- Только приедем, я ей ума вставлю, совсем с катушек съехала…

Мы подъехали к гостинице, где забронировали места.

Не успели открыть двери, как незнакомец удивил нас в очередной раз:

- А знаете, раз я уже решил проявить своё гостеприимство, то приглашаю вас к себе. А что? Поживёте в моих хоромах, места хватит. Вы весёлые, скрасите мой одинокий быт…

Мы опешили…

Но через секунду Вера кокетливо спросила:

- А вы случайно не маньяк какой-нибудь?

- Кажется нет, - он засмеялся, - во всяком случае раньше ничего такого за собой не замечал. А вот красивые женщины всегда привлекали моё внимание.

- А! Так вы бабник? – развеселилась Алёнка и подала голос.

- Ну, если только маленько. Разворачиваемся?

Мы одновременно закивали головами…

Квартира - холостяцкая, это было заметно с первого взгляда, поэтому и казалась больше, лишённая разных женских деталек уюта.

- Давайте знакомится, нам предстоит вместе жить какое-то время. Я Голубов Андрей Михайлович. Паспорт показывать? – Он, улыбаясь, полез во внутренний карман куртки.

- Нет, нет, не нужно, мы вам и так верим, - я остановила его жестом и удивилась, как это Вера позволила мне сказать хоть слово.

И торопливо добавила. – Меня зовут Ольга, а это мои подруги Вера и Алёна.

- Я очень рад, что вы наконец-то заговорили, а то молчите и молчите.

«Да разве Верка даст кому-нибудь вставить хоть слово, когда у неё начинается словесный понос», - подумала я, но вслух, конечно, ничего не сказала, только выразительно посмотрела на «генерала».

Андрей Михайлович выделил нам отдельную комнату со всем необходимым…

Мы провели В Киеве незабываемые дни.

Наш новый знакомый оказался отличным гидом. Он знал много интересного и познавательного.

Чувствовалась его безграничная любовь к самому городу и к местам, по которым он нас без устали водил.

Легкое, как бы невзначай, касание его руки, то загадочные, то изучающие взгляды, постоянные знаки внимания… Чего уж скрывать, было очень приятно. Но…

Я оказалась трусихой и спасовала перед новым чувством, решив для себя, что в моём возрасте романы уже ни к чему, поэтому и не отвечала на явный интерес Андрея Михайловича, чем очень удивила своих подруг.

- И сам не гам и другому не дам, - бурчала Верка, когда мы оставались одни в комнате, - Ты что не видишь, мужик на тебя запал? Да ещё какой! А ты не «Бе», ни «Ме», ни «Ку-ка-ре-ку»…

- Отстань, - отмахивалась я от неё, - не в том я возрасте, чтобы романы крутить.

- Подожди, причём здесь возраст, ты сейчас так выглядишь, что и возраст громко объявить не стыдно, пусть захлебнуться от зависти, - не сдавался «генерал». – Ты для чего столько мучила своё тело? Чтобы засохнуть в одиночестве?

Верка начинала злиться.

Это был редкий случай, когда и Алёнка ополчилась против и встала на сторону «генерала».

Но у меня что-то, где-то переклинило…

По прошествии нескольких лет я поняла, что помешала мне принять ухаживания Андрея Михайловича банальная неуверенность в себе.

Изменения внешности – это одно, а вот, чтобы к этому привыкнуть, принять себя новой, почувствовать в себе женские, если хотите, силы, нужно гораздо больше времени.

Внутренняя скованность и страх перед новыми отношениями – вот что я испытывала в тот момент…

Опыт общения с мужчинами практически отсутствовал, если не считать обманутых надежд первой любви, да мужа, которого я, в принципе, никогда и не любила.

Поэтому, наверное, чувствуя свою вину, так долго и терпела.

Одна сплошная, непроглядная, паническая неуверенность...

Я не смогла принять факта, что меня вот так, сразу можно полюбить.

Сомнения прочной паутиной сковали чувства, и они не смогли прорваться сквозь неё…

Андрей Михайлович провожая нас на поезд, был грустен и задумчив…

Продолжение следует.