Истории из жизни

- Здравствуйте, я Автор. Я не Гоголь. Вот моя рукопись. Мне сорок восемь лет.
- Ну и что?
- Как это "что"? Вот он - я. И рукопись моя.
- Ну и что? Я то тут при чём?
- Как это при чем! Это же Вы написали под романом "Огненный огонь огня" в комментариях : "Аффтаржжот ! Нипадеццки!"
- И что?
- Так вот он я автор этого замечательного романа. Я не ребенок и я свой роман не сжег. Вот моя рукопись...
- Сожгите. Немедленно. Вот Вам спички! Вон в углу печка стоит.
- Как Вы можете! Как Вы можете предлагать такое! Так вот кто заставил Гоголя сжечь второй том "Мертвых душ"!

Почти, что ода
первому дню Нового 1972 года.

С трудом проснувшись, где-то так часов в 11, наверно,
Я вышел в город погулять. Шагая медленно, вдыхая воздух мерно.
Как случилось, сам не знаю,
Я очутился у родного здания.
Зашёл я в вестибюль (впустил меня дежурный).
Я покурил с ним, выбросил окурок в урну.
Потом поднялся в верхний зал,
Где Новый год с компанией всю ночь встречал.
1. До…
Пока по лестнице, не торопясь, ступени я считал,
Я всё хорошее, что было, вспоминал.

Пятнадцатилетняя Кристина сидела за письменным столом в своей комнате и читала параграф по истории. Но строчки расплывались у девушки перед глазами, а смысл прочитанного совершенно не доходил до неё. Казалось, параграф в учебнике был написан на каком-то незнакомом языке.

Ирина пришла с обеденного перерыва и ее расстроили пренеприятнейшим известием – «Маргарет Тэтчер», то есть руководитель проекта, разыскивала её и буквально грозилась колесовать за какие-то ошибки в отчете. Ну и ладно! Хорошо, что не нашла. «Маргарет Тэтчер» это ее за внешность, а не за характер. А так Антонина Васильевна отходчивая, да и хорошо к ней, Ирине, относится. Надо сходить, повиниться.
- Антонина Васильевна, простите, я сама не могу понять, как так получиться могло.

В Армавире стоянка была долгой. Алексей Игоревич, как и все остальные, тоже торопившиеся пассажиры, нервно прохаживался возле автобуса и, одну за одной, поглощал сигареты. Хотелось не столько впрок запастись никотином, сколько никотиновой горечью перебить горечь другую. Общественным транспортом давно уже не приходилось ездить – пост высокий – служебная положена, на свою тоже давно уже заработал. Правда, своя, хоть и «буржуйская» как раз и подвела – пришлось в сервисе оставить и добираться из отпуска как в молодости.

Красное. Красивое. Красное – это красивое. И пусть кто ни говорит чего против – умолкнет и перейдет на другую сторону дороги. И сами все вы "деревня" и "проститутка".
Я просто обожаю красное : сочное и яркое, насыщенное как коралл или ало – огненное. .
Яркое – для ярких, в конце концов!
Весна. Наконец-то весна. Я – в весне. Я вся в весне! Господи, неужели наконец сбросила шубу. Эту ненавистную шубу, которая вошла уже в историю. Всем инетом кости моют.

Юная студентка медицинского училища по имени Лида, её шестидесятилетняя бабушка Матрёна Павловна и сорокадвухлетняя мама Аэлита Юрьевна сидели на кухне и пили чай с вишнёвым вареньем. Вечер был душный, жаркий. Где-то собиралась гроза. Квартира их находилась на первом этаже панельного девятиэтажного дома. Лида и её родичи жили на улице с поэтическим названием Калинина. Из окна приятно пахло сиренью и жасмином, как всегда бывает перед грозой.

Когда же это закончится?! Он рядом. Он вокруг. Он везде... Холодно. Клацая зубами, прохожу на кухню, зажигаю газ. Становится немного теплее. Во рту пересохло. Залпом выпиваю стакан морса. Еще морс. Возвращаюсь в комнату и ложусь на диван, укрывшись с головой одеялом. Я знаю, он здесь. Я чувствую его горячее дыхание. Левое плечо медленно погружается в диван. Через минуту оно уже зажато им, как огромными челюстями. Нестерпимая боль пронзает плечевой сустав. Сжав зубы, пытаюсь вырваться из тисков, помогая правой рукой. С трудом это удается. Ложусь на спину.

День за днём проходят мимо,
  Незаметно и незримо
  Для героя, что лежал,
  Жизни света не видал.
  
   Я сижу на диване и, ни о чём не думая, лениво смотрю в окно. За ним виднеются дома и верхушки деревьев. Из открытой створки льётся дивный аромат. Это акация распустилась своими солнечно-жёлтыми цветами и теперь радует мой взор.