Все, что есть!

Яша увидел его первым. Вскинул руку, вытянул худющий палец, словно пытаясь проткнуть перед собой воздух и вскрикнул с азартом:

– Бегом! Успеем! – и бросился вприпрыжку.

Мне ничего не оставалось, как пуститься за ним.

Но это просто слова. А на самом деле вид двух стариков, изображающих бег к троллейбусной остановке смешон. Да что там смешон – комедия. Благодаря Яшкиной зоркости, мы обнаружили общественный транспорт издалека. Но явно проигрывали в скорости. Двурогая штуковина, шипя и поскрипывая, уже подползла к месту, а нам оставалась еще целая половина пути. После первых же двадцати шагов пыл у обоих остыл. Азарт исчез.

Теперь, задыхаясь и охая, Яша смог выдавить нежное:

– Да-авай быстре-е.

А я только:

– Аха-а!

Его «припрыжка» уже перешла на ходьбу, а мой «бег» в причудливое ковыляние. Оба громко дышали, запыхавшись, как древние паровозы в гору. Еще немного и пошли быстрым шагом плечо к плечу. Какого черта вообще побежали-то? Все Яша. Неймется ему. Теперь давление подскочит…

– Поднажми! – скомандовал он. – Уйдет.

Ох, и было чего ответить, но не очень моглось. Как-то странно согнувшись мы, тем не менее, двигались вперед.

Троллейбус заскрипел громче и остановился. Створки дверей с писком распахнулись, но хромыми кандидатами в пассажиры по-прежнему оставались только мы с Яшей. И то в тридцати шагах. Пока ковыляли, терпение водителя, очевидно, пропало, – двери захлопнулись. Гулко пыхнув, троллейбус начал выворачивать на дорогу.

– Еш… – выдавил я. – Стой!

Нам оставалось всего-то ничего. Еще бы подождал хоть пару секунд. Черт с ним с троллейбусом, конечно. И спешить особо было некуда. Но дело принципа! Почему не подождать? Секунду. Видит ведь, зараза, что люди бегут. Троллейбус продолжал медленно двигаться. Все. Не успели.

И тут Яша выкинул фортель. Он остановился как вкопанный. Вот те раз! Я, оборачиваясь на ходу, перехватил инициативу:

– Ты чего? Он же…

Яша стоял. Задняя дверь троллейбуса проплыла мимо.

С отчаянием, перед тем как схватиться за больной бок, мне удалось замахнуться и погрозить кулаком в огромное зеркало заднего вида, где я разглядел молоденькую девицу, выворачивающую баранку.

А Яша стоял. Потом медленно, с выражением искренней растерянности поднял обе руки в стороны, наклонил голову набок и сделал глаза… такие глаза… Ох, ребята, это надо было видеть.

Если водительша в тот момент посмотрела бы в зеркало, она должна была созерцать растрепанного, худющего, ушастого старика с безвольно раскинутыми руками и таким взглядом, что…, что… даже не знаю. Может быть только знаменитый «просящий кот» из «Шрека» мог с ним сравниться. Хотя, вряд ли!

И она ж таки посмотрела! Не поверите, троллейбус пшикнул и притормозил. Задняя дверь распахнулась, приглашая нас внутрь. Только благодаря этому, мне показалось, Яша не прижал еще и уши к затылку. Хватило и так.

Я обалдел. А он, уже с хитрой усмешкой, прошагал мимо, вежливо помахал вожатой и поднялся на ступеньку.

– Вперед, старина!

Через минуту мы катили по проспекту, устроившись на заднем сидении.

– Что это было-то? – в третий раз спрашивал я, потирая ноющий бок и с трудом выдыхая.

Яша не то, чтобы чувствовал себя намного лучше, но глядел браво.

– Видал? Сработало!

– Да, видал-видал. Как ты ее!

– Во-о-т. Есть еще порох… – он закашлялся.

– Береги ты свой порох, – я похлопал его по спине. – Но ведь получилось. По-моему, ты был чертовски жалостливый.

Яша выпрямился и снова проткнул пальцем воздух. Теперь над головой.

– Не путай. Жалостливая – это она, наша вагоновожатая. А я, – он приосанился как смог и принял гордый вид.

– А чего ты?

Приятель мой помедлил как следует и объявил проникновенным голосом:

– Я – обаятельный!

– Не густо же в нас осталось.

– Все, что есть! – ухмыльнулся Яша.