02. Сельские коты. Куцый Пушок

Неведомо, как они узнали о смерти Цезаря. Они – это вся его родня: братья, сёстры, дети, но, как и положено родне, сразу приступили к дележу наследства.

По сельским меркам Цезарь считался очень богатым господином. У него, в единоличном владении, был целый двор. И не какой-нибудь, вытоптанный скотиной, с глупой, мычащей коровой посередине, козами и суетливой, постоянно брешущей дворнягой, всегда норовящей откусить хвост. А тихий, спокойный, с цветами, соснами и можжевельниками, в которых было так приятно лежать в летнюю жару.

Родственников представляли две кошки, одна серая, другая трёхцветная и рыжий кот, неотличимый по виду от Цезаря, если бы не хвост. Вернее его обрубок. Были, вероятно, и другие претенденты, но прикинув степень своего родства, поняли, что их шансы минимальны.

Серая кошка, надо полагать, была его сестрой, а трёхцветная, скорее всего мамой, так как один из трёх её цветов, был рыжим. Ну, а бесхвостый клон Цезаря, наверняка был его сыном, судя по возрасту.

Самой настырной оказалась серая сестра. Она прорвалась на летнюю кухню, залезла в узкое пространство между крышей шкафа и потолком, и там забаррикадировалась. Пришлось её оттуда извлечь и объяснить, что по закону её родство второй очереди, следовательно, она может рассчитывать на наследство, только после отказа первоочередников в письменном виде, заверенного нотариусом. Претензии мамы высокий суд в моём лице, тоже отклонил по предвзятым соображениям, опасаясь, что она потребует расширения жилплощади в случае увеличения семьи.

Короче, наследником стал куцый потомок Цезаря.

Историю его хвоста мы узнали от хозяина. Она была до банальности проста. Хвост прищемили дверью, и он со временем отвалился. От хозяина мы узнали и имя кота. Его звали Пушок. Мы же прозвали его Куцым. Отношения Куцего с Хозяином были получше, чем у Цезаря. Надо полагать, что Хозяин иногда испытывал угрызения совести, а потому, в качестве компенсации за хвост, выделял Куцему двойную пайку молока. Во всяком случае, хлеб и картофельные очистки он не ел и не страдал булимией, в отличие от своего предка. Но у Куцего была своя беда. В ожидании пищи он становился чрезвычайно нервным, выпадал из реальности и так вертелся под ногами, что приходилось совершать акробатические трюки, дабы на него не наступить. Ещё он как-то так задерживался, заходя в дом, что оказывался между дверью именно в тот момент, когда та закрывалась. Казалось, делает это умышленно, в расчёте на компенсацию за вторую часть хвоста, на сей раз от нас. Он был хитроватым, но хитрость та была по-крестьянски наивной, а потому не раздражала, а только вызывала смех. Он не обижался, подыгрывал, и в прямом смысле, валял дурака , падал на спину и катался в пыли. Но, при всём этом, кот был умным и вежливым. Тест на разумность он прошёл, когда я объяснил, что воду из ведра пить не следует, взял за шкирку, поднёс к ванночке и показал, где следует, это делать. Он понял. Куцый был ещё большим драчуном, чем его папа.

На похолодания у котов «растут яйца» и тогда село наполняется криками, воплями и визгом дерущихся котов. После таких турниров Куцый приходил избитый, в шрамах, с кусками содранной шкуры, и сутками отлёживался на крыльце. Лечить его было не так просто, как его отца. Цезарь доверял абсолютно, на сто процентов, уколы переносил молча, а Пушок мог и огрызнуться, клацая зубами.

Умер Пушок так же нелепо, как и его папа. Его потрепала беременная дворняга, к которой он имел неосторожность приблизится во время кормёжки. Рана была ужасной, проникающей. Две недели Куцый пролежал на крыльце, казалось дело пошло на поправку, он начал ходить. Но, в час утренней дойки, когда утратив реальность, он нервно вертелся под ногами, на него наступила корова. Рана открылась. Всего он прожил не более шести лет.