20. Роковой лед. Глава седьмая

- Валера, куда ты деваешь свои деньги? – в шутку спросил Савелий, в очередной раз, поражаясь запредельной аскетичности Боровского. - У тебя даже ковра приличного нет.

Боровский жил в небольшой однокомнатной квартире в центре Москвы. В зале у него стояли диван, кресло, книжный шкаф и журнальный столик. С гардины над широким окном ниспадали темный тюль и коричневые занавески. На стенах однотонные приятные глазу обои. Ничего лишнего. Даже телевизор у Боровского был маленький и обитал в кухне на холодильнике.

- Диоген, если что, вообще в бочке жил, а ты меня коврами решил удивить, - сославшись на авторитет известного древнегреческого философа, ответил Боровский.

- Ага, а джинн в бутылке, еще скажи, - засмеялся Савелий.

- Кстати, про бутылки! – поднял вверх указательный палец Боровский. - Секунду.

Он исчез в дверном проеме и, погремев в кухне посудой, вернулся с двумя запотевшими бутылками жигулевского пива и тарелкой вяленой воблы. Подкатил к дивану журнальный столик, поставил снедь и плюхнулся в кресло. Друзья сделали по хорошему глотку – пиво было отменное.

- Аромат пивной бочки еще долго напоминал Диогену о прелестях мирской жизни, - с улыбкой произнес Боровский, и приятели дружно расхохотались.

Они некоторое время молча наслаждались напитком, потом Савелий сказал:

- Валера, ты извини, что я тебя посвящаю в свои вопросы, но Нина вроде наша общая знакомая.

- Чего это ты про нее спросил? - Боровский с удивлением взглянул на него, - Вы вроде поладили? Нет?

- Да в том то и дело, я как из Калининграда с командировки прилетел, дозвониться до нее не могу. У меня со всеми этими последними событиями голова кругом идет, уже начинаю подумывать, не случилось ли с ней чего.

- С Ниной!? – отмахнулся Боровский. – Да ну, что с ней может случиться. Просто она натура творческая, сам понимаешь, в вечном поиске вдохновения. Может, рванула куда, на юга, без обратного адреса. Ничего, развеется и вернется. А ты молодец, переживаешь.

- Как тебе в голову пришло меня с ней познакомить?

- Устал видеть одиночество друга, - с нарочитой грустью, склонив голову, вздохнул Боровский, - а если честно, она сама на тебя глаз положила. Когда поняла, что я тебя знаю, попросила представить. А ты что, на нее запал что ли? Я-то думал у вас так, ничего серьезного, встретились-разбежались. А ты прям заинтересовался.

- Да не то чтобы, - протянул задумчиво Савелий, - возможно. А что она за человек?

- Не скажу, что знаю ее особенно близко, скорее дольше, чем ты. Пересекался, бывало через общих знакомых, только и всего.

- Ясно, – грустно улыбнулся Савелий, - везет мне на загадки еще и в личной жизни.

- Ничего, ты мальчик взрослый, разберешься, - махнув рукой, ответил Боровский, приложился к горлышку бутылки и продолжил, - ну раз уж я тебе на личном фронте ничем не помогу, то, может, хоть в расследовании попробую это сделать.

Савелий мгновенно переключился и посмотрел на товарища так, словно они уже битый час искали в чужом городе нужного им человека, а Боровский только сейчас признался, что, оказывается, знает адрес, где тот живет.

- Слушаю тебя внимательно, - сказал он.

- Ну, сначала про конек тобой изъятый. Конек как конек, ничего особенного, правда, дорогой фирменный тонкой работы. Отпечатки пальцев на нем троих человек – Натской, как хозяйки, Ваурина, как человека, взявшего его, и тренера Орешкина. Так что ничего удивительного. Но вот что интересно, на том коньке, что ты изъял, прямо посредине скользящей поверхности имеется воздействие абразивным предметом. Проще говоря, след грубого напильника.

- То есть ты хочешь сказать, кто-то намеренно поцарапал напильником лезвие конька?

- Да, Савелий, совершенно определенно, что тот, кто это сделал, понимал, какие возникнут последствия.

- Оттого Амелия и падала на льду во время выступления, - осенило Савелия, - но кому в голову могло прийти так навредить девушке.

- Не знаю, думай, Савелий. А пока идем дальше, - продолжил Боровский, - помнишь, смотритель на полустанке возле виадука говорил про черную волгу, мол, подъезжала в темноте?

- Конечно, я только о ней и думаю, только ответ приходит все время один и тот же.

- Я не ошибусь, если скажу, что ты считаешь эту машину не иначе как волгой Натского, как собственно мы сразу и подумали, когда смотритель нам про нее рассказал? – спросил Боровский.

- Ты абсолютно прав, Валера, да только смерть Натского спутала все мои мысли. Единственное что приходит на ум, то что он мог подъехать к виадуку, чтобы разыскать свою дочь, если, к примеру, знал или видел, куда она пошла.

- Не торопись с выводами, Савелий, – сказал Боровский. - Сегодня я сделал несколько исследований по этому делу, закончил только под вечер, поэтому о результатах кроме меня пока никто не знает. Кравцову сообщу завтра утром. Так вот, порой вещи могут рассказать больше чем их владельцы. Но давай по порядку. Первое по машине – отпечатки пальцев в ней только Натского и Амелии, волосы на обивке сидений тоже только их.

- Он что даже никого не подвозил в своем лимузине? – вставил Савелий, сделав удивленное лицо.

Боровский продолжал:

- Мне тоже показалось бы это странным, но среди разных бумажек, изъятых из бардачка, лежала также квитанция на химическую чистку салона в сервисе автомойки. Как раз в день смерти Амелии.

- И есть время услуги? – оживился Савелий.

- Да, но мы к этому еще вернемся. Педант Натский все содержал на уровне. Вид и состояние машины - позавидуешь, - Боровский со смаком глотнул пива, - а еще несколько волосков с головы девушки я обнаружил…попробуй угадать где.

Савелий, задумавшись, потер подбородок. Так как выбор не отличался обилием вариантов, он тут же предположил:

- Неужели в багажнике?

- Именно, - подтвердил Боровский, щелкнув двумя пальцами, - но даже здесь можно было сослаться на то, что волосы могли попасть туда с каких-нибудь вещей девушки, хотя концентрация моющих средств на волосах настолько мала и поверхностна, что можно с уверенностью утверждать, что они оказались там после химической чистки салона. Возьму на себя смелость в пользу этого сказать, что Натский вероятно подвозил дочь из клуба домой и что-то из вещей мог бросить в багажник, сумку с коньками, например, чтобы чехлы не поцарапать. Слабенько и с натяжкой, но можно так представить, согласись? Отсюда и волосы.

- Подожди, если мне не изменяет память, Натский же был в этот день в командировке в Зеленограде?

- Да, так есть, и квитанция Зеленоградского автосервиса по времени это подтверждает. Все это зыбко конечно и можно истолковать по-разному. Да, был в командировке. Потом вернулся, встретил дочь в клубе после выступления, в багажник положил сумку с коньками, отвез дочь домой и снова уехал. Смотри как складно. А возле виадука мало ли чья волга могла проезжать.

Савелий, соглашаясь, кивал головой.

- Но теперь о главном, - с возникшим вдруг возбуждением добавил Боровский, - исследовал я также и одежду Натского. Пришлось попотеть изрядно. В итоге на шапке и плечах пальто обнаружил три крошечных пятнышка серой грунтовой краски.

Боровский замолчал, взял с тарелки золотистую воблу и принялся ее методично и неторопливо разминать, как бы предлагая товарищу собраться с мыслями и самому закончить рассказ.

Савелий с минуту сидел неподвижно, потом поставил на стол бутылку, которую все это время просто держал в руке и подохрипшим голосом сказал:

- Краска с ограждения моста?

Боровский откинулся в кресле:

- Говори, говори, теперь я тебя послушаю.

Савелий встал с дивана, зачем-то подошел к окну, потом вернулся обратно.

- Чудовищная версия, - начал он, словно находился в судебном заседании и поддерживал обвинение преступника.

- Ничего, мои уши выдержат, - ответил Боровский, и Савелий продолжил:

- Жил человек, некто Натский, всего добившийся в этой жизни сам, высокого положения, успеха, благосостояния. Рано потеряв жену, воспитывал дочь самостоятельно. Во всем возлагал на нее большие надежды, и в учебе, и в спорте, правда, не особо считался с ее интересами. По принципу - все, что меня касается, должно соответствовать. И тут в его жизни появляется женщина, с которой ему хочется связать свою судьбу. Но не все так просто. Есть причины, по которым дочь определенно не примет ее. Прятаться и ждать та женщина не желает. То есть налицо скрытый конфликт. Натский буквально начинает сходить с ума, часто даже срывается на дочери, необоснованно завышая планку своих требований. Привыкший всегда добиваться цели он попадает в положение полной беспомощности с сомнительной перспективой ожидания. Нервы его начинают сдавать. В один из дней, находясь в важной командировке, он возвращается в Москву, чтобы лично присутствовать на выступлении дочери, выступлении совсем не рядовом, а весьма значимом. По какой-то причине он опаздывает к началу и встречает дочь у клуба, когда выступление уже закончилось. Узнав о провале, он устраивает скандал, даже бьет один раз по лицу, заталкивает в машину и в какой-то момент с силой дергает, схватив за пальто. Находясь во взведенном состоянии, при его комплекции, силу трудно контролировать. Резким рывком он случайно причиняет ей смертельную хлыстовую травму. Еще не отойдя от шока, инстинктивно решает отвести от себя подозрения. Он кладет тело в багажник, находит удобное место под мостом и, держа труп на руках, дожидается проходящего поезда.

Друзья некоторое время молча смотрели друг на друга. Потом Боровский закурил сигарету и, вдохнув горьковатый дымок, произнес:

- Возможно, все так и было. И Натский случайно стал виновником смерти собственной дочери. Если собрать пазлы воедино, вырисовывается именно такая картина. Добавлю тебе как эксперт - хлыстовая травма могла возникнуть у девушки и от резкого торможения автомобиля. Если Амелия сидела на заднем сиденье посредине, то есть там, где нет подголовника, то длина ее туловища до шеи как раз соответствовала краю спинки сиденья. Резкий тормоз и прощай. А дальше как ты рассказал. Что случилось между ними на самом деле неизвестно, сейчас мы у них уже ничего не спросим, сам понимаешь. Одно ясно, произошло что-то, от чего девушка умерла. Я тоже считаю, что вряд ли Натский стал бы убивать свою дочь. Не вяжется хлыстовая травма под прямой умысел. Вот если бы он задушил ее или банально ударил по голове, а потом без сознания бросил под поезд, тогда да, а так уж слишком сложно и вычурно получается. Больше нелепую и трагическую случайность напоминает. Сейчас мы ни обвинить, ни оправдать его не можем, но в любом случае ответственности за ее смерть с него это не снимает.

Дослушав Боровского, Савелий снова подошел к окну, вглядываясь сквозь темный тюль в расплывчатые огни квартир дома напротив и, не поворачиваясь, сказал:

- Одно только не вписывается в этот стройный ряд – убийство самого Натского.