15. Выхода нет. Глава 5.3. В больнице

Прийти в себя оказалось делом одного укола: мне сделали укол, и я пришла в себя.

Совершенно успокоившись, я сидела на кушетке, сцепив в замок руки, и отвечала на вопросы врачей. Вокруг собрался целый консилиум. Дело шло к трём часам ночи, и несколько часов до этого я на кушетке сначала лежала, меня осматривали, тщательно ощупывали, хорошенько надавили на больные места, прощупали каждый участок живота, измерили температуру, заставили пройти по всем возможным кабинетам, включая гинеколога, которых я с подросткового возраста почему-то не очень-то жаловала, сдать кровь на анализы, сделать узи, - короче говоря, совершить все те необходимые процедуры, которые требует постановка правильного и рационального диагноза. Я все это сделала, продолжая периодически сгинаться от боли, и когда дело шло уже к 3 часам ночи, и меня по очереди осмотрели все дежурившие в больнице врачи, никто все так же не знал, что со мной происходит. И просто исключал одну из имеющихся в медицинском словаре болезнь за другой. Вначале хотели исключить аппендицит. Хотя клиническая картина говорила о другом, аппендицит исключить все-таки стоило. Никто не знал, что предположить, особенно после узи, которое показало, что все у меня там отлично. Кроме опять же аппендицита, наличие воспалений в котором узи, увы, не показывало.

Загадкой лично для меня было то, что резкая боль куда-то резко исчезла. Та боль, которая, да. Сводила с ума. Она как будто перестала существовать. Перестала меня мучить. Не могу сказать, что она отпустила совсем, но от нее остался лишь слабый отголосок, серая тень, которая сидела теперь рядом, и преданно держала меня за руку, в то время, как я сама, рассеянно отвечая на вопросы врачей, отстраненно думала о том, было ли её исчезновение связано с поставленными мне в больнице уколами, или являлось следствием того, что рядом с врачами я чувствовала себя под защитой, в безопасности, а может быть это было вообще чем-то другим? Более глубинным по смыслу..

«У вас есть с собой тапочки?»

«Тапочки?» - удивилась я.

«Полежите сегодня. Посмотрим, что с вами. Анализы будут готовы завтра. Надо за вами понаблюдать. Дежурная сестра проводит вас в вашу палату»

«Следуйте за мной» - ко мне подошла миловидная девушка, и в середине ночи, обессиленную и обеспокоенную, меня проводили, наконец, туда, где можно будет немного поспать, предварительно сделав напоследок еще парочку финальных уколов.

Мы ехали на лифте, поднимаясь на верхние этажи, я смотрела на металлические поручни, на белый больничный халат медсестры, и ВСЕ ЕЩЕ НЕ могла поверить в происходящее. Вот это упорство, да?

***

Дверь в палату была приоткрыта. Я осторожно вошла, стараясь никого не разбудить. Будить было особенно не кого - в палате никто не спал, все койки были тоскливо заправлены, кроме самой дальней, стоявшей у стены. На ней, сжавшись комочком, лежала маленькая фигурка. Фигурка куталась в тонкое одеяло, и так и говорила о том, что ей или очень больно, или одиноко очень. Я прошла внутрь, и присела на кровати рядом с ней. Я сидела и молчала, иногда посматривая на застывшую спину, ожидая медсестру. Я выбрала эту кровать неслучайно, мне хотелось побыть рядом с девочкой. Что-то в ее сжавшейся фигурке меня поразило. Мне хотелось помочь ей, хотя бы тем, чтобы присутствовать возле неё.

Внезапно девочка повернулась, и посмотрела мне прямо в глаза.

- Привет, - довольно улыбнулась она.

- Привет.. - непроизвольно улыбнулась я в ответ. Я удивилась, я думала она тихо плачет в своем укромном уголке, а она, оказывается, улыбалась во весь рот своей белозубой открытой улыбкой. Я почувствовала облегчение от того, что девочка не плакала. Она была такой милой и красивой: белокурый ангелок, от которого так и веяло особенностью и одиночеством.

- Тоже положили?

- Ну.. да, - на этот раз я улыбнулась уже неподдельному интересу, плескавшемуся в синих глазах, звеневшему переливчатыми колокольчиками в мелодичном голосе.

- И меня, - доверительно сообщила она, - еще утром..

Мы замолчали, улыбаясь друг другу.

- Тебя как зовут? - как бы между прочим осведомилась она, устраиваясь поудобнее на скрипящей кровати, деловито положив руку под голову, и облокотившись на плоскую, почти неразличимую на простыни подушку.

- Сина, - нехотя призналась я, так как не любила называть незнакомым людям свое настоящее имя, но и придумывать себе другое намеренно казалось мне лишенным смысла и противоестественным, - а тебя? - вдруг спросила я, удивленная тем, что мне и правда это было интересно.

- Меня Лена, - ответила девочка, и вдруг подавшись вперед отчеканила так быстро, как будто репетировала всю жизнь, - приятно познакомиться, Сина! - она протянула мне свою маленькую холодную ладошку, не переставая улыбаться, и не отрывая взгляд от моих длинных волос. Девочка так и излучала дружелюбие, непосредственность в восприятии мира, изумительную открытость характера. Я подумала, как же прекрасно, что такие люди существуют.. и как же прекрасно, что они встречаются именно мне, и неуверенно пожала протянутую мне ладонь. Еще больше, чем называть незнакомцам свое имя, я не любила только касаться их.

- Ты кажешься такой маленькой, Лена, - я пытливо заглянула ей в глаза, - сколько же тебе лет? И почему не в детском отделении?

- Мне 23.

- 23?? Но ты выглядишь на 16!

- Ты тоже выглядишь на 20. Но тебе ЯВНО больше

- Почему ты так подумала? Что? Мою мудрость выдали глаза? - решила пошутить я, - Эдакую внутреннюю умудренность седииинами..

- На самом деле да. Выдали, - вдруг серьезно сказала она. - Именно глаза.

Я ничего не ответила, слегка смущенная тем, как резко у нее сменилось настроение. Я подумала, уж не обидела ли я её, случайно, своим бестактным вопросом про возраст, или своим предположением о чрезмерной юности её лет, но внешне эти раздумья проявились только в спокойной улыбке, я сидела и смотрела в черное полотно ночи, клубившейся за окном.

В палату вошла медсестра.

- Надо поставить тебе систему, - сказала она, подходя ко мне вплотную, подкатывая к кровати систему. - Ложись давай, чего сидишь до сих пор?! - я послушно легла, раздосадованная её тоном - я не привыкла к такому с собой обращению, но решила реагировать на все очень спокойно, настолько спокойно, насколько вообще позволяли самочувствие и обстоятельства. - И на вот, приложи на живот, - протянула она в руки мне сухой лёд, и принялась аккуратно вводить равнодушную иглу под мою кожу. Холод этой иглы обжег меня даже сильнее, чем принесенный ей только что лёд.

После того, как медсестра ушла, установив мне систему, я лежала и молчала, пытаясь заснуть.