01. Между прошлым и будущим

Извечный спор "отцов и детей" о том, что лучше, что хуже. А истина? Она всегда где-то посредине.

Михаил вышел из автобуса, глубоко вдохнул морозную свежесть и невольно прищурился. Полуденное январское солнце ярко светило в безоблачном небе, отражаясь в миллионах бликов белоснежного поля, простиравшегося впереди. Дверь «Пазика» со скрипом закрылась, послышалось утробное урчание мотора, и, чихнув выхлопною трубой, автобус тронулся с места.
Молодой человек зашагал привычной дорогой по полю. Он любовался зимним пейзажем знакомой с детства местности. Поле, на котором когда-то в советские годы сеяли рожь, теперь заросло местами густым кустарником, кое-где уже стояли высокие белоствольные березы, осины и липы. Почти у самого его края Михаил пересек ручей по широкой стальной балке, видимо, детали от трактора, служившей мостиком с тех самых советских времен. Там, на краю поля у реки, лежала деревенька, в которой прошло беззаботное, счастливое время его школьных каникул.
Дитя городской жизни, он уже тогда прирос душой к незатейливому крестьянскому быту своих предков, отцовских родителей, - к парному молоку, к бабулиным оладьям по утрам, к корове Дочке с длинными острыми рогами и невероятно огромным выменем, дававшим целое ведро молока за раз. Но больше всего Михаил любил деда, который научил его премудростям крестьянского труда, приучил к жаркой бане, что топилась по-черному, с нырянием в речку, а зимою в сугроб. По уверению деда, именно деревенская жизнь сделала Михаила настоящим мужиком, высоким, крепким и выносливым. Став студентом, Михаил не забывал своих стариков, всё также навещал их, чтобы помочь в хозяйственных делах и, особенно, попариться в дедовой бане.
Михаил торопливо шагал по натоптанному насту полевой дороги, предвкушая банное удовольствие. Глаза привычно выискивали очертания знакомой избы. Ожидания не обманули. Еще издали он заметил дедову баню, из открытой двери которой валил густой дым. От избы отделилась фигура старика и направилась к бане. Старик нес охапку дров, за ним бежал большой, лохматый, рыжий пес.
- Дже-ек! – громко позвал Михаил, - Джека!
Пес на мгновение замер, гавкнул и стрелой помчался на голос, утопая по брюхо в снегу. С радостным визгом он запрыгал вокруг Михаила, стараясь лизнуть того в лицо.
- Привет, дружище, - Михаил радостно потрепал морду пса.
Тот еще больше заплясал, затем с заливистым лаем помчался к бане, оглашая приезд дорогого гостя. Михаил тоже направился к бане. Дед сидел на корточках перед каменкой со встроенным баком и подкладывал поленья в огонь.
- Здорово, дед, - сказал Михаил. – Кипит?
- Здорово, здорово, милый, - ответил тот, – ты как раз вовремя. Надо еще холодной воды наносить с речки. Скоро родимая будет готова.
- Будет сделано, мой генерал! - весело отрапортовал Михаил, поставил сумку, схватил ведра и почти бегом зашагал к реке. Когда бочка была наполнена водой, дрова в каменке уже прогорели, и жар играл на углях.
- Ну, вот и готова родимая. Пущай настоится, - сказал дед, затыкая черными от копоти тряпками отверстия в бревнах. Затем закрыл плотно дверь, и две фигуры гуськом пошли вверх по склону.
Приятное тепло дохнуло Михаилу в лицо, едва он переступил порог избы. Аромат пирогов защекотал в носу так, что Михаил невольно сглотнул.
- Мать, принимай гостя, - пробасил дед.
Из-за угла русской печи выглянула невысокая пожилая женщина.
- Мишенька! Приехал всё-таки! - обрадовалась она. – А мы ужо не надеялись. Ждали, как обычно, в пятницу. А ты вот сегодня. Что-то позабыл нас, внучек, месяц нос не кажешь.
- Не, бабуль, не забыл, - Михаил обнял старуху, поцеловал в висок и прижался щекой к ее голове. – Сессия была. Вчера последний экзамен сдал. А сегодня, вот, к вам рванул.
- Вот хорошо. Не зря, значит, пироги я затеяла. Попей, сынок, молока. Свежее, утрешнее.
Михаил приложился к кувшину и стал жадно глотать. Знакомый с детства вкус доставил ему немалое наслаждение. Затем он прислонился спиной и ладонями к горячему стояку печи. Тепло быстро растекалось по замерзшим ладоням и продрогшему телу. Вместе с ним к Михаилу вернулось ощущение детского блаженства, когда мальцом он забирался спать на печи, и та щедро одаряла его своим теплом. Едва Михаил закрыл глаза, предаваясь ощущению, как что-то мягкое боднуло его в шею. Михаил повернул голову. Из-за печной занавески выглядывала пушистая мордочка сибирского кота.
- Васька, и ты тут?! – радостно воскликнул Михаил, почесывая пальцем кота за ухом. Тот, словно ждал этого, громко замурлыкал.
- Сегодня, дружок, придется тебе потесниться, - добавил он.
Михаил молча наблюдал за стариками. Деревянной лопатой бабуля проворно достала из печи противень с пирогами, связанным пучком из гусиных перьев взбила яйцо и обмазала им пироги. Тем временем дед управлялся с самоваром: поставил его на пол возле печи, железным совком достал из нее тлеющие угли, аккуратно высыпал их в трубу самовара. Затем он насовал туда же струганные полоски полена, надел на самовар другую трубу, изогнутый конец которой вставил в отверстие в стенке печи. В утробе самовара послышался треск, и Михаил ощутил легкий запах горящей древесины. Михаил невольно усмехнулся. Подаренный пару лет назад электросамовар не пришелся, видимо, старикам по вкусу, они по старинке все также управлялись со старым огромным медным самоваром.
Казалось, в тысячный раз он наблюдал эту картину, и в тысячный раз тихая радость и безмерный покой наполняли его душу. Пожалуй, именно размеренной возни милых стариков, шума самовара и треска горевших поленьев так не хватало Михаилу в стенах городской квартиры. Всё это заставляло его снова и снова уезжать на выходные прочь в деревенскую глушь.
- Миньк, принеси пару березовых полешек, - голос деда прервал его задумчивость.
Михаил взял у печи поленья и пошел в соседнюю комнату, где дед закладывал дрова в топку голландской плиты. Михаил присел рядом, стал обдирать бересту и засовывать ее под поленья. Затем чиркнул спичкой и поджег край бересты. Огонь начал стремительно разбегаться, охватывая поленья. Пару минут - и огонь полыхал уже во всю мощь, гудя от напора тяги.
- Ну, как там дома? Батька чего ж не приехал? – спросил дед.
- Да все как обычно. Батя с утра на рыбалку уехал на озеро. Мать с Нюркой затеяли уборку. Вот я и подался к вам, чтобы не мешать.
- Ты ужо на каком курсе-то?
- На четвертом.
- И кто ж будешь потом?
- Экономистом.
- Это вроде булгахтера-счетовода, что ли?
- Дед, смотри шире, - улыбнулся внук. – Я не просто буду сводить дебет с кредитом. Моя задача будет выстраивать экономическую стратегию какого-нибудь предприятия. Ну, скажем, подсчитать затраты на модернизацию производства, решить, какая продукция предприятия будет пользоваться бóльшим спросом, рассчитать ее себестоимость, ожидаемую прибыль, ну, и много чего еще. Проще говоря, делать деньги.
- Ишь ты, экономист! – усмехнулся дед. – И много вас таких экономистов будет?
- Да это сейчас самая востребованная профессия в стране, – оживился внук. - Теперь наша экономика – часть мировой рыночной экономики. И производить надо то, что пользуется спросом на этом рынке, а не штамповать массово плановый ширпотреб, как это было в советские годы.
- А что ж плохого в том, что в советское время заводы и фабрики планово выпускали продукцию массового потребления? – удивился дед. – Зато в каждом доме было свое отечественное: холодильник, мебель, телевизор.
Продолжение следует.