Чистописание

Дорогие мои читатели поднимите, пожалуйста, руку те, кто понял, что именно означает слово, начертанное вверху? Увы, как я погляжу, леса рук не наблюдается.

А всё потому, что к великой радости ребят в нашей любимой советской школе в конце концов восторжествовал-таки мировой прогресс (в виде банальной шариковой ручки) и ненавистные (мною и большинством моих друзей) «нажим», «волосяная» канули в вечность. Аж до середины семидесятых годов в школах великой Страны Советов существовал предмет со зловещим названием «Чистописание»! Учеников начальной школы обучали каллиграфии. Личную чернильницу каждый приносил в школу самостоятельно. Для особо забывчивых, в классе, на подоконнике, стояли общественные. Как правило, с плавающими в них мухами и прочими мелкими насекомыми.

Наша учительница Анна Марковна не уставала повторять: «На уроках чистописания мы вырабатываем, что? Правильно. Почерк! А он зависит не только от старания и усердия девочек и мальчиков, но ещё и от пера, и конечно же от ручки. Поэтому пока я здесь работаю, чтобы этой пластиковой гадости в классе не было! Я ставлю вам оценки не только за красивую и аккуратно исписанную страницу, ну еще за что? Садись Мариночка. Правильно! За прилежание! А прилежание это что? Зарубите на своих кубанских носах. Это сумма, состоящая из аккуратности, усидчивости и главное! Терпения! Писать буковки деревянной ручкой не просто. Но вы старайтесь. Ибо, кто в этом не преуспеет, получит от меня персональное задание на летние каникулы. Тебя Саша это касается в первую очередь! Потому как ты не пишешь, а мараешь листы, в косую линию. Водишь по бумаге пером, точно курица лапой!»

Почти в каждой семье, того времени, держали дома кур. Но я ни разу не наблюдал, что бы эти полезные птицы брали в лапы чертилку или хотя-бы ручку. Землю разгребали, в печной золе купались. Предавались этим занятиям ежедневно. Но чтобы писать? Это уж Анна Марковна, зря на меня наговаривает.

Взявшая надо мной шефство (Не по своей воле, а токмо выполняя указание классной руководительницы) отличница Танька не помогла. И задание по чистописанию на лето, я таки схлопотал. От меня требовалось исписать за три месяца двенадцати листовую тетрадь, в линеечку, любым тестом. Используя при его написании проклятые «нажим» и «волосяную».
Узнав об этом прискорбном событии батя в сердцах швырнул на стол свежий номер газеты "Советская Кубань». — Вот тебе текст. Всю перепишешь. От корки до корки! Включая фамилию редактора и тираж.
— Но папа! Здесь же больше одной тетради будет. Много больше.
— Значит вторую возьмешь. Если она закончится, тогда третью. Ты кажется о телевизоре грезишь, так вот пока почерк не выработаешь, в ем доме он не появится. Так и знай!

Конечно батяня был в курсе моего тайного желания. Почти у всех моих дружков в доме уже имелось это чудо техники. Только не у нас. Любая заработанная родителями копейка шла на строительство дома. Поэтому каждый вечер я канючил: «Мам, пап отпустите к Витьке, Лехе, Серому. На телевизор. Там мультики сегодня показывать будут. Я точно знаю. Программу в газете видел. Не верите, сами посмотрите. Уроки сделал. Конечно. А как же иначе. И чистописание тоже. Ну, как мог. Но я старался. Че слово. Бабуля подтвердить может. И не пять минут писал, а больше. И не десять. У меня же часов нет. Я по минутам не пишу, а по заданию».

Время, оно как известно течёт. Словно вода или песок. Настало ужасное и противное первое июня. Почему такое? А потому, что день защиты детей в то время хотя и существовал, но уж точно никаким праздником не считался. Мои друзья: Витька, Леха, Юрка и Серый для порядка посвистев под моими окнами минуту-другую отправились на реку Кубань. Купаться, ловить рыбу, загорать. А я развернул злосчастную газету и написал на первом тетрадном листе. « Советская Кубань». «Труженики полей с воодушевлением готовятся к предстоящей уборке урожая».
Отложил ручку в сторону. Посмотрел на счастливых иссиня-чёрных птиц, снующих вокруг сооружённого мною (конечно, не без помощи бати) скворечника и вдруг неожиданно для самого себя стал аккуратно выводить на бумаге. «Рекорд», «Сигнал», «Витязь», « Радуга», «КВН-49», «Изумруд», «Рубин-102».
Вечером обязательно спрошу у старшего брата может быть я какие марки телевизоров упустил.

— Папа, а чертежи в тетрадке по чистописанию рисовать можно?
Уставший после смены отец дремал на продавленном, стареньком диване, держа в руках ту самую «Советскую Кубань».
— Какие ещё чертежи? — Сквозь сон пробасил он.
— Ну, понимаешь я журнал «Радио» переписываю. Статью « Телеприёмники. Новое поколение». И там схемы и чертежи непонятные изображены. Так мне всё как есть в тетрадь переносить?
— Я же тебе велел газету переписать. — Не открывая глаз, возразил глава семьи.
— Так она же у тебя. А мама велела ни в коем случае отца, то есть тебя, не беспокоить.
— А ты, что сейчас делаешь?
Я потупился и пробормотал.
— Беспокою. Но больше не буду.

— Александр, ну ты даёшь! И кто же это надоумил тебя этот текст писать? Учительница поправила на носу очки.
— Сам нашел. В журнале. Брат Юрка из библиотеки притащил. Хочет телек своими руками собрать. И соберёт. Обязательно. Я его знаю. Он у нас упёртый.
— Вот и брал бы пример с брата.
— Я пока не могу. У меня не получится. Мы ещё физику не проходили.
— Да я не об этом. Учительница смотрела на меня сверху вниз. — Я об упорности. Ты зачем в тетрадке принципиальную схему телевизора начертил? Где ты в ней волосяные линии и нажим разглядел?
Я невольно улыбнулся. Ну не объяснять же Анне Марковне, что этот рисунок занял почти всю страницу. Попробуй испиши её каллиграфическим почерком. Семь потов с тебя сойдёт. А если, не приведи господь, кляксу ненароком поставишь. Тогда ругани будет, минут на сорок. Братуха рассказывал, что в конструкторских бюро схемы исключительно карандашом рисуют, без всякого «нажима» и «волосяных линий». Он же в Фабрично-заводском училище учится. Всё знает.

Через год батя привез на бричке огромный ящик. О чудо! Мои мольбы и стенания наконец-то были услышаны. Его водрузили на два, стоящих рядом, стула. Ну, не было у нас ни тумбочки, ни лишнего стола. А ещё через неделю у нашего первого телека, с волшебным именем «Сигнал», сломалась ручка переключения каналов.
— Санька! Где тебя черти носят? Иди переключи каналы.
— Вам какой поставить? Первый или второй? — Я мгновенно бросал любые дела со всех ног мчался к «волшебству» и вооружившись плоскогубцами поворачивал торчащий из лакированного дерева штырь. Потому как купить или достать новую заводскую ручку не представлялось никакой возможности. Даже на нашей «Барахолке».

Сейчас у меня дома в каждой комнате по «Плазме». Несколько лет назад я вывел формулу. Семейное спокойствие равно N+1. Где N это количество членов семьи и число телевизоров, в доме. А плюс один, это для гостя, ну или для кота. Только вот включают мои домочадцы эти чудеса техники всё реже и реже. Потому как каналов не счесть, а смотреть нынче практически НЕЧЕГО!