Так себе сказка 03

Четыре.
Он шел за ней, не отрывая взгляда. Она удалялась от него, он прибавил шаг почти бежал, пытался кричать, но не чего не получалось, крик обрывался, его сносило ветром, куда то в сторону, он кричал снова и снова, но она не слышала его. Белое платье, сбитые в кровь ноги, рука без пальца, он все это прекрасно видел. И дырка, дырка в затылке, свежая темная кровь сочилась у нее с затылка и пачкала волосы, которые прилипли к черепу. Он вспомнил, он вспомнил, что видел ее такой, видел ее в морге, когда местный охотник нашел ее. Она застрелилась. Застрелилась в лесу. Грохот раздался по всему лесу. Вороны слетели с веток и стаей ринулись прочь. Она не пережила отказа. Жених сбежал. А ведь они прожили вместе пять долгих лет. Он не смог, он побоялся ответственности, так как она была беременна. Стук, снова стук. Стучали по дереву. Кулаком? Каблуком? Сон прервался. Илья проснулся в холодном поту. Его всего трясло. Трясло от холода, так как уснул он на полу. Пистолет все еще лежал рядом. Осколки от лампочки, засыпали пол. Кусок штукатурки прилип к щеке. Илья вскочил с пола и направился на стук. Стучали в дверь. Он до сих пор, был в трусах. И да, он все еще жив. Он помнил все до последней минуты. Патроны, чертовы патроны. Они точно есть в пистолете. Он ни кого не ждал сегодня. Стук не прекращался. Он схватил пистолет, поднялся на ноги, которые онемели, весь дрожал. Прошел грязными, босыми ногами по холодному полу, отпер дверь и навел пистолет. Это был Кузьмич. Всего лишь Кузьмич. Тот вздрогнул слегка при виде пистолета. Поднял руки. Дескать свои, не стреляй.
- Слушай Илья, мы тут с мужиками собрались на охоту, если это чертовы волки сделали с Михалычем, то мы собираемся, перебить их все, давай с нами – сказал Кузьмич и добавил – а ты чего, походу ремонт затеял!?
- Ремонт? – вопросом на вопрос, отозвался Илья
- Дак, у тебя штукатурка на щеке
- А, спасибо – снова отозвался Илья и захлопнул дверь, тем самым отказавшись от их затеи. Здесь не волки, тут что то по хуже. Намного хуже. Он чуть не застрелил себя. А ведь пистолет был заряжен. Странно, что на звук выстрела не сбежались соседи. Он пытался собрать мысли в кучу. Он все же полицейский. Он должен держать в себя в руках, утром это было всего лишь помешательство. Все хорошо – успокаивал себя Илья. Он посмотрел на качели во двор. Тихо. Он снова набрал номер Вовки. Абонент все так же недоступен. Он выругался про себя. Оделся. НО форму надевать не стал. Снова посетил тот дом, он развалился почти. Еще два дня в этом доме царила жизнь и вдруг раз и все погасло, как будто выключили свет. Раз и все. И сам дом, разваливался на глазах. Он зашел внутрь. Хоронить нужно было еще вчера. Смрад теперь был по всюду. Он казалось въелся в стены и потолок этого дома. Илья вытащил платок и прикрыл им нос и рот. Старался как можно меньше дышать. Он снова обошел весь дом в поисках подсказок. Видение это или нет, правда это или лож, но он должен разобраться иначе сойдет с ума. Ничего он не нашел.
Мужики вернулись с охоты так же быстро, что и ушли. Они успели обшарить лес, что распластался вблизи деревни, но не чего не нашли. Некоторые из них подстрелили зайцев, да лис, но про волков и речи не шло.
К концу дня, Михалыч и его жена были кремированы. В этой деревне людей кремировали. Кладбище давно закрыли. А остальную территорию оставили под посев, под урожай. Так было правильно. Прах они высыпали в реку. Михалыч с женой всегда хотели побывать на море. Ну может река эта, их прах куда и вынесет. День подходил к концу. Солнце уже пряталось за густыми деревьями. В этот день Илья посетил церковь, поставил свечку за свою дочь, постоял там в тишине, склонив голову, вспомнил молитву, пробурчал ее тихо, перекрестился, сделал поклон и вышел из церкви. Вся деревня устроила поминки. Только он один не хотел ничего. Он практически не спал все из за этих видений. Он надеялся, что в эту ночь, ничего не повториться и он спокойно заживет дальше. Он сходил в церковь, все получиться. Все будет хорошо. Правила везде одни. Те видения это просто плод его воображения. Он вчера выпил, все будет хорошо. Все будет хорошо.
- Эй Илья, садись с нами, помянем Михалыча, он же для тебя был как отец.
А ведь так все и было. Он был ему почти отцом. Маленький Илья все время зависал у друга, они все время проводили в месте. Жгли карбид, тот что тырили у местных сварщиков. Катались на велосипедах на речку. Играли в прядки. Играли в «ножички». Как то раз напихали они карбида в бутылку и кинуть спичку туда решили, ну так смеха ради. Тогда то Илья брови себе и подпалил. Вовка кричал: «убери голову». Но тот или не услышал, может не понял. Пламя сине, желтое шваркнуло прямо в лицо, он быстро успел убрать его, но брови все же слегка обгорели. От него пахло, нет, воняло как от паленой курицы. Вовка тогда смеялся как безумный. Но они были друзьями и приколы между ними, были и остаются всегда, правила везде одинаковые. Илья тогда и не обиделся на Вовку, отбросил его насмешки в сторону и быстро ретировался. Они были друзьями.
- Илья! – снова позвал Кузьмич – Садись выпьем с нами.
Он присел с ними за стол, но пить не стал, компот который забодяжила тетя Люба выпил. Съел пару блинов. Картошка, зайчатина, вкусно. Образы вчерашней ночи растворились. Кузьмич взял в руки свою балалайку и начал наигрывать всем знакомые мотивы. Принято у них было так в деревне, не горевать по человеку, а наоборот с песнями и плясками провожать, обычаи здесь были такие. Неловко слегка было Илье вот так мертвецов провожать, не привык он к такому. Накатил он пару рюмок, что бы немного расслабиться. Против обычаев не попрешь. Словно культ какой. Все доброжелательно. Кузьмич пустился в пляс. Тетя люба тоже. Все остальные подхватили. Кто в присядку, кто закружился. У Ильи все поплыло перед глазами. Боже, что они пьют. Это совсем не тот самогон, что был у него, что гнала тетя Наташа, нет ни тот. Он встал и побрел до своего домика. Подошел к калитке. Похлопал по карманам, ключи на месте. Пистолет то же был при нем. Он и не заметил, что весь день ходит с пистолетом в кармане. Надо бы убрать его подальше. Своих мыслей он и не услышал, оставил пистолет на тумбочке, где книга его лежала. Завтра, завтра он проснется, снова форму накинет и приступит к своим обычным участковым, обязанностям. Без мистики. Без ерунды, какой диковиной.
Пять.
Он плюхнулся на кровать прямо в одежде, и моментально уснул. Проснулся он снова посреди ночи, честное слово, лучше бы ни просыпался. На часах ровно три сорок пять. Все спокойно. Он сел на кровати. Его передернуло, тем самым он сбросил с себя остатки сна. Гром, гром еще раз гром, Илья вздрогнул, пошел к окну, так как небо вечером было чистым. Нет огромными, черными тучами заволокло все небо, они извергали вспышки молний и раскаты грома. Илья вытер пот, который успел собраться на лбу. Он испугался, испугался, но не грома, потому что раскаты грома были похожи на выстрелы из ружья. Пошел на кухню, набрал стакан воды, выпел, а второй опрокинул над головой. Что бы придти в себя, не какие это не выстрелы, просто гром, обычный себе такой гром. Выстрелы, гром, снова выстрелы. Илья выронил стакан, что держал в руке. Тот упал и покатился под стол. Ноги у него онемели, да сам он тоже впал в ступор. Затряс нижней губой. В метре, там где он стоял, вынесло ставни, в унисон с раскатами грома, нет, это был выстрел, стреляли из ружья. Илья тут же спрятался , подполз туда, где раньше было окно, в пол глаза выглянул из проема. Он видел два силуэта, один вытянулся во весь рост, на голове шапка ушанка, уши шапки торчат в разные стороны, сама одета на затылок. Тело согревали телогрейка, штаны и резиновые сапоги. Второй человек стоял на коленях и поднял руки вверх. Илья сразу узнал Кузьмича. Они жили по соседству, считай через дорогу. Человек в шапке ушанке, вскинул ружье и буквально казнил Кузьмича. Илья вздрогнул. Он увидел, как тетя Люба бежит в сторону его дома. Рассекая дождь. Бежит, разбивая босые ноги в кровь, на ней только халат. Илья открыл ей дверь, наплевав на мужика с ружьем и бесконечные выстрелы, он встал в проеме и начал кричать, кричать тете Любе, что бы та бежала:
- Быстрее, быстрее, черт вас, быстрее! – крикнул Илья, а сам начал палить из окна, со своего пистолета.
Один выстрел, второй. Неужели все мимо. Нет он точно знал, что прицел был направлен точно на человека с ружьем.
Снова гром, а может выстрел, тетю Любу отбросило вперед с такой силой, что она перелетела порог его дома. Большая дырка образовалась у нее на спине, заливая кровью, белый халат. Илья завалился на спину и пополз, к противоположной от окна стене. Человек с ружьем направился прямо к нему. Он дрожал. Со рта тянулись слюни, слезы. Человек с ружье вломился в дом. Это, точно, точно был Михалыч. Ты мертв, он мертв, не может этого быть – орал Илья. Схватил пистолет и сделал последние три выстрела. Щелк, щелк, щелк. Больше патронов не было. Три пули вошли в грудь мертвецу. Никакого эффекта. Мертвец подошел к Илье, схватил его за шкирку и поднял с пола. Схватив его пистолет, он подставил его к виску полицейского. Холодное дуло, зажгло у виска. Тот зажмурил глаза и приготовился умирать. Таракан полз по щеке мертвеца. С полз на плечо и что то шепнул в ухо.
- Пожалуй ты прав щегол! – сказал мертвец, обращаясь к таракану – где твоя дочь!? – рявкнул мертвец – с нее должок
- К- к-к –к ладбище - протянул Илья, указав пальцем направление, за плечо мертвеца. Мертвец ударил мента с размаху, тот размяк и упал на пол, потеряв сознания. Мертвец вышел на улицу. Откинул коляску от мотика, завел, мотор взревел, тот сел выкрутил ручку до придела и рванул прочь.
Шесть.
Валить нужно, валить. Илья очнулся и уже бежал прочь из деревни, скользя по грязи. Голова болела. Ноги подкашивались. Он бежал, не разбирая дороги. Он уже бежал вдоль трассы. Топот чьих то ног, лапы, ступни, нет копыта. На асфальт выбежал огромный олень и наткнул на рога, словно на шампур Илью. Проткнул его на сквозь. Тяжело пыхтя ему в лицо. Потом рванул головой и сбросил в сторону мертвого Илью. Сам убежал дальше в лес.

Семь
Вовка с женой и с сыном ехал в своем минивэне в деревню к родителям. Ребенок сзади напивал песню, себе под нос. Радио прекратило свое вещание. Не было тут сигнала. По пути они чуть не сбили оленя. Вовка успел резко вывернуть руль влево. Они миновали оленя, испугались конечно, но поехали дальше. Они приехали в деревню. А от деревни, ничего не осталось, там где была деревня, там образовалось кладбище. Памятники и на каждом написаны новые имена, не важно что кладбище, давно закрыли. Вовка не узнал свою деревню, ее просто не осталось. А на памятниках, имена. Людмила. Евгений Кузьмич. Катерина. Петр Михайлович. Надежда Алексеевна. Все. Нет больше деревни. Остались, только имена и все.
И ти-ши-на.