Герцог Энгиенский. Часть 05

Чувствуя волнение хозяина, Мойлеф, лизнул ему руку, стараясь успокоить. Конвой вел их по длинному сырому коридору, на стенах горели факелы. Казалось, коридор никогда не закончится... Но вот, они свернули налево, и солдат распахнул перед герцогом дверь.

- Проходите!

Не очень большой зал также освещался прикрепленными к стенам факелами. За столом, накрытым черной скатертью, сидели шестеро человек. Седьмой из них, Жан-Рене Савари, стоял за спиной председателя военной комиссии Юлена.

- Садитесь! - бросил последний герцогу, указывая на стоявший перед столом табурет. - Военный суд будет разбирать ваше дело.

Герцог опустил на пол мопса, сел на табурет, и пес пристроился у его ног.

Луи Антуан устало протер рукой глаза. Очень хотелось спать... все происходящее вокруг казалось чем-то странным и нереальным. Он вгляделся в аккуратно выбритое лицо Юлена, его белый воротничок.

- Я полагал, перед судом меня допросят, - произнес он.

- Нет нужды терять время, - ответил Савари, все также продолжая стоять за спиной председателя. - Военная комиссия допросит вас и вынесет приговор.

- Я настоятельно прошу аудиенции у первого консула, - герцог сжал руки, собираясь с мыслями. - Я надеюсь, что он...

- Нет! - оборвал его Савари, у губ которого появилась жесткая складка. - Первый консул крайне занят, и не может принять вас. Все вопросы решит военный суд. Итак, приступим к делу!

Он выразительно посмотрел на Юлена.

Юлен кашлянул и, разложив на столе несколько бумаг, обратился к герцогу:

- Ваше имя, возраст и место рождения?

- Людовик Антуан Генрих де Бурбон, де Конде, герцог Энгиенский. Родился 2 августа 1772 года в замке Шантийи.

- Сколько вам полных лет?

- Мне тридцать один год.

- Где вы находились после того, как покинули Францию?

- Последовал за семьей и вступил в армию де Конде.

- Возглавляемую вашим дедом?

- Да.

- В каком чине вы служили?

- В чине командира передового отряда.

- То есть, де Конде, вы принимали активное участие в борьбе с республиканскими войсками и французским народом?

- Я боролся не против родины и французского народа, а против режима, заменившего трон эшафотом.

- Армия де Конде субсидировалась англичанами, - подал голос Савари. - Вы и сейчас получаете от них деньги?

Герцог пожал плечами.

- Я получаю от Англии небольшую пенсию, как эмигрант.

- Какова ее сумма?

- 250 гиней в месяц. Это единственный источник моих доходов.

- Не густо, - шепнул один из членов комиссии на ухо Юлену.

- А ваши владения во Франции? - продолжал тот допрос.

- Они были конфискованы республиканским правительством еще в период революции.

- Хорошо, - Юлен сделал какую-то запись на лежащем перед ним листе бумаги.

- Замышляли ли вы убийство первого консула?

- Нет.

- Вам знакомо такое имя, как Жорж Кадудаль?

- Честно говоря, не припоминаю.

- А бывший генерал Дюмурье?

- Я слышал эту фамилию, но никогда не видел этого человека и не знаком с ним лично.

- С какой целью вы участвовали в заговоре против первого консула?

В зале повисла тишина, было слышно лишь потрескивание горящих факелов.

Фигура Савари, так и стоявшего все это время за спиной Юлена, отбрасывала зловещую тень на стену...

- Конде, - повторил Савари. - Вы слышали мой вопрос? С какой целью вы участвовали в заговоре?

Герцог порывисто вскочил.

- Я уже ответил вам, что не участвую в заговорах. Предпочитаю открытый поединок.

- Тем не менее, имеются подозрения, что именно вы подсылали убийц первому консулу.

Герцог скинул на пол камзол и рванул воротник рубашки, подойдя вплотную к столу.

- Посмотрите! - повысил он голос. - У меня было четыре ранения, и все в грудь. Неужели вы думаете, что я стал бы подсылать убийц? Предпочитаю открытый бой, и никогда не стал бы заниматься интригами.

Юлен действительно увидел широкие шрамы, пересекавшие грудь герцога.

- Успокойтесь, Конде! - резко бросил Савари. - Успокойтесь и сядьте.

- Я не могу терпеть, когда меня обвиняют в бесчестии.

- Садитесь и отвечайте на вопросы, - Юлен указал на стул.

- Итак, продолжим, - проговорил он, дождавшись, пока герцог поднимет с пола камзол и вернется на прежнее место. - Значит, вы не отрицаете, что боролись в рядах эмигрантской армии против французской республики?

- Я это уже сказал вам, - отозвался герцог, устало протерев ладонью глаза. - Но армия Конде уже четыре года, как распущена.

- Хорошо. Тогда с какой целью вы неоднократно пересекали границу герцогства Баденского и Франции? Вас видели в Страсбурге.

- Я не могу ответить на этот вопрос, он частного характера.

- Вам придется на него ответить.

Герцог молчал, чувствуя, как пульсирует в висках кровь.

- Отвечайте! - повысил голос Савари. - или вам будет предъявлено обвинение еще и в шпионаже. С какой целью вы пересекали границу?

- Я ездил к своей невесте, а позже - к супруге.

- Ладно, - проговорил Юлен. - Мы проверим достоверность этой информации.

- Прошу вас дать мне возможность увидеться с первым консулом, - снова сказал герцог. - Он поговорит со мной и поймет, что я не заговорщик.

- Тем не менее, вы сражались в рядах роялистов против республики, - заметил Савари. - Что вы на это скажете?

- Я не враг Франции. Но мое имя и происхождение... они делают меня врагом вашего режима и врагом Бонапарта.

- Конде! - воскликнул Юлен, приподнявшись из-за стола. - Вы понимаете, что говорите?!

Встав, он подошел к герцогу и тихо сказал, наклонившись к нему:

- Я хочу вам помочь. Но и вы не губите себя своими словами. Это военный суд, вы уже не сможете подать апелляцию, а положение ваше более, чем серьезно.

- Но ведь война закончилась три года назад, - с отчаянием в голосе произнес герцог. - А перед Бонапартом я ни в чем не виноват. Уверен, что он это знает.

При этих словах Савари едва заметно усмехнулся. Юлен же смотрел на обвиняемого не без определенного сочувствия.

- Желаете ли вы сказать еще что-либо в свою защиту? - спросил он у герцога.

- Больше мне нечего вам ответить.

- Тогда подпишите протокол! - бросил Савари, пододвигая к краю стола лист бумаги.

- Минуту! - громко сказал герцог. - Я по-прежнему настоятельно прошу аудиенции у первого консула. Мое имя, звание, мой образ мыслей, ... ужас моего положения дают надежду, что он не откажет в просьбе.

- Конде, подпишите протокол, - продолжал настаивать Савари.

- Позвольте мне написать первому консулу...

Мойлеф, лежавший у ног хозяина, негромко тявкнул.

- Ну, хорошо! - снисходительно бросил Савари, бросая на стол чистый лист бумаги и открывая чернильницу. - Пишите! Только поживее. У нас мало времени...