01. Ягода кулацкого дерева. Пролог

Ехал я как-то на поезде. Дорога длинная. А в купе – я и старушка лет 80-ти. У нас быстро сложились доверительные отношения, и она за всю дорогу, по частям, конечно, рассказала мне о своем сложном, порой даже трагическом, жизненном пути. Он у нее – ой, ой, ой! Не советую никому пройти такое. Из-за этого я ночью, взобравшись на верхнюю полку, долго размышлял…

Мы все в этом мире рождаемся, скорее всего, для того, чтоб жить, творить, наслаждаться и радоваться. Но разве мы в том повинны, что не всегда наши личные планы встречаются бурными аплодисментами уже сложившихся вокруг нас порядков. Есть, правда, лазейка: подстроиться, подмазаться, подлизаться - и ты на плаву. Но это - не для моей рассказчицы. А таких людей, впрочем, не мало. Для них главное - честь, совесть, закон. Эти, извините, не лижут. А поэтому им не редко приходится, под давлением, конечно, обстоятельств, устроенных теми, кто управляет жизненными процессами, уходить в сторону от избранного пути, а иногда и вообще забиваться в самый дальний угол и, как говорят в народе, не вякать. Хотя и в таком положении этот человек еще не полностью «свободен» от «своих грехов» перед теми, кто им «управляет». Есть молчаливый намёк на то, что ты – не то, чего от тебя ожидали. Это - клеймо, которое ему поставили, и с которым приходится жить все оставшиеся годы. Не верите? Послушайте мою рассказчицу. И хоть клеймо, как сказано, явление молчаливое, оно в свое время «заговорит», когда у этого человека появятся дети, внуки, правнуки. Дальше мы, к сожалению, не живем. Вот тут-то оно и им подпортит жизнь…

Моя попутчица все это прошла. Как сама выразилась, от «А» до «Я». Родилась она в одном из Воронежских хуторов, в хате зажиточного крестьянина. Но, повзрослев, убежала из дому, так как отец, согласно существовавшим тогда обычаям, хотел отдать в жены нелюбимому человеку. Вот она, совсем еще юная, с простыми хуторскими привычками, работает коногоном на одной из шахт Донбасса. А приняли потому, что помог родной брат, шахтер. Да и рабочей силы тогда – кот наплакал. И надо же такому случиться, что (не по ее, конечно, вине), на глубине, где она транспортировала вагонетками уголь, произошла авария, и ей колесом отрезало пол-ступни. Долго, бедняжка, восстанавливалась. Встала на ноги и пришла на работу. Но, поскольку с ногой - такое, поставили на легкий труд – "табакотрусом". Это, когда шахтеры спускаются в забой, а ты проверяешь у них карманы, чтоб, не дай Бог, не было там табака. Этого требовала противопожарная безопасность. И стыдно перед знакомыми, и надо. Но снова черный кот перебежал дорогу. Опять – больница. На этот раз вся смена шахты, на которой работала, получила отравление от некачественных шахтерских пайков. Морг был переполнен шахтерами. И ее туда сбросили с носилок. Но, надо же, по чистой случайности выжила. И долго опять отходила. А потом, обессиленная и уже потерявшая всякие надежды на своё будущее, возвратилась в родительский дом. Надеялась, что там посочувствуют, обогреют, подлечат. А в ее родном хуторе как раз полным ходом шел процесс раскулачивания. Ну, и ее, соответственно, бросили в повозку, и колонна с людьми и пожитками увезла всех на ближайшую станцию для погрузки в вагоны. Так и оказалась она далеко, очень даже далеко, от родного дома. На лесоповале, как мы сейчас выражаемся. С той поры на ее судьбе и появилось клеймо, имя которому - кулацкая дочка…

Каторжный труд, попытка побега, изнасилование, случайное освобождение, поиск правды - таков дальнейший путь моей рассказчицы. А те, где искала правду, принудительно усадили ее в вагон ближайшего поезда и отправили до любой станции, лишь бы подальше. Так оказалась на станции Синельниково, где и попала в поле зрения одного из председателей местного колхоза…

Работала свинаркой. Жертвовала собой. Добивалась высоких трудовых показателей, которые, кстати, не раз «тянули» на правительственные награды. Но сверху постоянно кто-то, из какого-то кабинета, тайно «управлял» ее судьбой – сюда «пущать», сюда - «не пущать». А раз появлялась «подножка», то – о какой награде речь! И так до смерти. Э, да что пересказывать! Всё это надо читать…

В книге все до мелочей воспроизведено со слов рассказчицы. Вся ее жизнь. За исключением, конечно, последней части. Там речь о ее смерти. Я не мог не провести ее в мир иной, а поэтому написал так, будто я тоже присутствовал на похоронах…

Царство ей небесное! Земля ей пухом!