05. Властелин эфира
Химик из Бендлер-блока.
Как я ни силился проснуться, ничего не получалось. Машина доставила нас на утёс, опустившись возле замка. Там оказалось ещё с дюжину рогатых нелюдей. Не ослаблявшее хватки страшилище потащило меня вверх по каменным ступеням и приволокло в какую-то комнату с низким сводом.
Убранство помещения отличалось экзотической роскошью. Стены были облицованы блестящим красным материалом, похожим на китайскую киноварь, и покрыты затейливой резьбой; в нескольких нишах виднелись статуи из коралла. Пол был выложен спиралями красного и чёрного изразца. Посредине помещения высился длинный стол с поверхностью из полированного до зеркального блеска чёрного дерева, на шести витых опорах. На нём стоял тяжеловесный золотой светильник, горевший ровным опаловым пламенем.
За столом в высоком кресле сидел человек, с виду европеец — маленький старичок в тёмно-фиолетовой шапочке и с массивными очками на орлином носу. По обе стороны от него, как заправские лакеи, возвышались рогатые с увесистыми булавами в руках. С любопытством на меня взглянув, старичок побарабанил узловатыми пальцами по крышке стола и спросил:
— Sprechen sie Deutsch?
Получив утвердительный ответ, он сдвинул очки на лоб.
— Как Вы сюда попали?
— Я и сам бы хотел это знать, — ответил я, — как и то, куда это «сюда».
— Вы не догадываетесь, где находитесь?
— Нет.
— Кто Вы такой? Значит, Вы тот самый морской офицер, — усмехнулся старик, когда я назвался. — А что случилось с Ребровым?
— Ранен или убит, — с вызовом произнёс я. — Где я?
Он водрузил очки на место.
— Друг мой, Вы на Марсе.
Я подумал, что ослышался.
— Как Вы сказали?!
— На планете Марс. Я доктор Отто Роне, когда-то из Берлина.
Я рассмеялся, хотя мне было совсем не весело.
— Доктор, я, конечно, не астроном, но знаю, что при противостояниях Марс отделяют от Земли пятьдесят пять миллионов километров крайне враждебной человеческому естеству среды, а в другие времена ещё больше. Чтобы туда попасть, понадобится межпланетный корабль вроде тех, что предлагают Оберт или Улинский. Пока такие вещи относятся к области фантазии. К тому же я заметил бы перемену обстановки, если бы отправился в подобное путешествие, — язвительно сказал я.
— Господин Альзоф, Вы слышали про эфир?
— Это, кажется, всепроникающая электромагнетическая среда?
— Stimmt*). Её проявлением являются электромагнитные колебания. Теперь представьте себе устройство, позволяющее овладеть этими таинственными волнами и использовать их для перемещения. Такой эфирный прожектор имеется в моём распоряжении, и я поделился им с Ребровым. Вы сами его видели. — Роне улыбнулся ласковой улыбкой, от которой меня бросило в холод. — Что же до враждебной естеству среды, человек может продержаться без воздуха около пяти минут. Ваше же путешествие длилось секунды.
Я растерянно на него смотрел, не зная, верить или нет.
— Вы разве не обратили внимание на то, как возросла Ваша мускульная сила? — продолжал Роне. — Это объясняется тем, что удельное тяготение Марса в три раза меньше земного. Самый хилый из землян стал бы здесь отличнейшим акробатом.
— Где девушка, и что Вы собираетесь с ней сделать? — спросил я.
Старик издал скрип, означавший, видимо, смех.
— Ах, молодость! — воскликнул он. — Господин Альзоф, не будет ли...
— Отвечайте! — перебил я.
Роне вскинул брови — вернее, сделал бы это, если бы они у него имелись, поскольку его голова и лицо были лишены малейших признаков растительности. Он шевельнул надбровными дугами, щёлкнул пальцами, и его сатиры шагнули вперёд с булавами наперевес.
— Советую Вам сохранять благоразумие, — сказал старик. — Послушайте лучше мою историю. До четырнадцатого года я был ведущим химиком в Институте Кайзера Вильгельма. С началом военных действий меня прикомандировали к научному отделу Бендлер-блока**). Нет, я не занимался горчичным газом и подобными игрушками; моей задачей было совершенствование топлива для самолётов и цеппелинов. В ходе работ я всесторонне изучил свойства светоносного эфира. Увы, когда мои опыты достигли высшей точки, война зашла уже слишком далеко и поражение Германии было предрешено. У меня зародились иные планы. В те дни я познакомился с молодым русским авиатором, попавшим в плен во время боёв за Восточную Пруссию. Его звали граф Геннадий Ребров, и это был отважный и искусный пилот. Когда война закончилась, возвращаться Реброву было уже некуда — власть в России захватили большевики. Мы вместе перебрались в Канаду и там, в глуши Лабрадора, при участии инженера Флиднера приступили к постройке летательного аппарата, основанного на разработанных мной принципах. Тем временем Миллер в Соединённых Штатах открыл эфирный ветер. Его эксперименты пришлись весьма кстати. О, мы работали очень долго и в глубокой тайне, заказывая всякие механизмы и прочее в разных странах и в разное время. Когда, наконец, корабль был готов, мы втроём отправились в межпланетный полёт — на Марс. Мы высадились в полярной области Красной планеты, где встретились с урунгами — вот с этими существами. — Роне указал на своих ужасных слуг. — Это знакомство стоило бедняге Флиднеру жизни. Урунги — крайне свирепые создания, но... — он осёкся, как человек, вовремя удержавшийся, чтобы не сболтнуть лишнее. — Мы также обнаружили здесь человеческую расу — в прошлом культурную, но ныне вымирающую и отсталую.
— А четверорукая бочка — она что такое? — спросил я.
— Хорат. Они живут в подмарсовых пещерах. Это самые физически сильные здесь существа, но они ведут ночной образ жизни и медлительны и почти слепы днём. Однако мы отклонились от темы. Мой тройной долг — долг немца, учёного и землянина — был предельно ясен.
— Долг?
— So. Альзоф, мы стоим на пороге передела пограндиознее того, что замышляет полуграмотный австрийский мужик, каким-то капризом судьбы ставший канцлером Германии! Идейки, хранящиеся в этой старенькой черепной коробке, — Роне похлопал себя по лбу, — и древнее знание, которое до сих пор бесцельно загнивало, навсегда изменят две планеты! И Вам предоставляется возможность стать частью этого великого плана, если, конечно, Вы не будете продолжать творить глупости ради юбки.
— Что же Вы думаете предпринять?
Роне снова елейно улыбнулся.
— Всему своё время. Когда докажете, что всецело на моей стороне, тогда и поговорим подробнее. Сейчас достаточно упомянуть, что здесь у меня есть и союзники, и противники. Улла, юная особа, о которой Вы так беспокоитесь — это дочь паладара, или правителя, княжества Зейзан, моего заклятого врага. Нам удалось её похитить и переправить на Землю, где она находилась на попечении Реброва, пока в Зейзане подготовлялась сцена.
«Fürstin!»***), подумал я, вспомнив радиоразговор.
— Теперь наступил черёд использовать Уллу как козырь, и Ребров как раз транспортировал её обратно, когда вмешались Вы. Между прочим, эфирный прожектор — тоже моё изобретение. — Опять скрипучий смешок. — Он способен перемещать только органическую материю — пуговицы с Вашего славного мундира...
*) Верно.
**) Штаб германского императорского флота до 1918 года, а впоследствии — военное министерство.
***) Княжна.
+ увлекательное чтение
http://www.newauthor.ru/users/khoroshkov-aleksej
Оборвано!
От проклятая немчура! И до Марса добрались!
События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".
Спасибо.
Неспроста...
Филиппос
+