03. Начало чёрной полосы

Закон судьбы и жизни твёрд. Если чёрная полоса закончилась, наступает белая.

Первое, что я прочитал, открыв глаза, было слово «мама». На футболке у худощавого. Потом увидел выражение его лица, в котором сквозило насмешливое сочувствие. Вполне справедливое. Память явно дала сбой в минуту мнимой опасности. Орать и брыкаться, как оглашенному, забыв, что живёшь на первом этаже, было вовсе ни к чему.

Я лежал на спине посреди цветочной клумбы. Гость, похоже, спрыгнул сразу за мной. Вася, перегнувшись через перила, озабоченно поинтересовался:

– А тушёнка?

– В коридоре оба ящика. Принеси обувь! – ухмыльнулся худощавый, даже не обернувшись в сторону подельника. Он, словно носовым платком, встряхнул чёрной тряпкой, из которой во все стороны брызнули монетки мелкого достоинства, и протянул её мне. Это оказались штаны. За ними последовала рубаха. Кот притащил ботинки и бросил рядом с кустом гортензии.

Здравые мысли далеко не первыми оказываются в моей голове, а иногда не появляются там вовсе, но не в этот раз. Не проронив ни слова, я начал одеваться.

– Поторопись, – всё так же повелительно (похоже, это была его манера) сказал худощавый. – Идём в машину.

– Зачем? Вы что за перцы? Какого хрена вообще?.. – вырвалось у меня, но слова прозвучали тише, чем хотелось.

– Объясню по дороге, – провожатый так крепко стиснул мне локоть и потянул за собой, что было ясно – дополнительные вопросы и разъяснения подождут.

Я оглянулся. Вася, сукин сын, театрально смахнул слезу и немедля заявил:

– Ляксеич, ты не серчай. Я тут присмотрю, если что.

– Рыбок покорми! – удивляясь своим приоритетам, крикнул я. – И кота… – но тут же осёкся: «Тьфу, он же и есть кот. Или нет? Не может быть, ведь…»

– Идём, идём, – перебил худощавый мою растерянность и потащил за угол.

Вся эта странная, чтоб не сказать безумная, баланда из похмелья, кошачьего дерьма, трусов и звонкой надписи «мама» ещё сильнее заплескалась в моей ясной голове, когда мы выехали со двора на проспект и понеслись в сторону центра. Я развалился на заднем сидении, а бойкий Opel, урча трёхсотсильным мотором, мягко вписывался в повороты и пересекал «сплошные». Похоже, настало время подумать.

Но я решил действовать иначе – бежать! Оглядел дверцу и, как только машина замедлила ход у ближайшего перекрёстка, резко рванул ручку, намереваясь выпрыгнуть. Ручка не поддалась – безрезультатно. В зеркале заднего вида появились глаза худощавого.

– Не глупи.

В оправдание я слегка поёрзал, почесал затылок и выглядел, наверное, глупо, когда, наконец, спросил:

– Куда едем?

– Слушай меня внимательно, – больше не отрывая взгляд от дороги, заговорил похититель. – Куда, зачем и почему – не моё дело. Одно знаю точно, если не успеем – опоздаем…

– Не посеем – не пожнём! Слушай, друг, кончай издеваться. Что вообще происходит? Кто ты такой? Что с моим котом?

– Успокойся. Вреда тебе никто не причинит.

Хочешь рассмешить бога, поведай ему о своих планах. Мой попутчик, видимо, сам того не подозревая, накликал беду.

Никелированный бампер чёрного «Хаммера» вынырнул словно призрак из ниоткуда, с лязгом прорубил левый бок нашего автомобиля и перевернул его в самой середине перекрёстка. Мир крутанулся в брызгах оконных стёкол, подушки безопасности вспыхнули белыми облаками, и моя бедолага вселенная потухла в третий раз за утро.

Но в последний миг я уже твёрдо знал, что на фоне всего происходящего даже похмелье способно играть второстепенную роль.