09. Сон в зимнюю ночь (16+)

Помощница из Снегурочки получилась никудышная. Пока леший выбегал несколько раз на улицу, возвращаясь обратно то с мешком, то с бочонком, а кикимора суетилась у печки, Иван со Снегурочкой негромко, но увлечённо беседовали между собой. Остаётся лишь гадать, о чём рассказывал молодой человек, но внучка Деда Мороза не раз заливалась звонким смехом. Иван же её смеху радовался как желанному подарку. И радости своей не скрывал.

Им было вполне довольно друг друга, а остальной мир, в эту минуту, их совершенно не заботил. От печи струились аппетитные запахи, но Иван не обращал на них внимания, хотя собственный его живот предательски урчал. Снегурочка же, разрумянившись, вовсе не сводила с молодого человека озорных глаз.

Ни кикимора, ни леший им не мешали. Переглядывались, качали головами, вздыхали, но с просьбами и вопросами не лезли.

Время для тех и других пролетело незаметно. Скорый зимний вечер укутал волшебный новогодний лес загадочным мраком, и все четверо, нагруженные кулями да туесами со снедью, двинулись к дому йэти. Иван и Снегурочка шагали рядом. За руки не держались только потому, наверное, что те были заняты ношей. Иван ещё и кейс подмышкой тащил.

Перед уходом он переоделся в свою одежду. Удивительным образом она оказалась вычищена и отутюжена. Должно быть кикимора постаралась. По крайней мере, именно она выдавала молодому человеку вещи. Иван подметил, как тщательно она расправляла и оглаживала его бордовый шарф и улыбнулся про себя. Очевидно, немудрёная вещица пришлась кикиморе по вкусу.

Лёгкое пальто не шло с тулупом ни в какое сравнение, но замерзнуть за недолгий путь Иван не успел. Вскоре радушный дом снежных людей встретил их теплом и светом.

В этот раз Снегурочке не удалось избежать извечной женской доли. Пока она, Вау и кикимора накрывали на стол, мужчины играли в преферанс. Не все, впрочем. Иван не зная правил, оставался в роли наблюдателя. Какое-то время он пытался вникнуть в смысл игры, но сумел понять, только, что леший бессовестно шельмовал, и был дважды уличён. Сначала Ух-ё, а затем Дед Мороз грозились за это надавать ему по физиономии тяжёлым чугунным подсвечником. Причём, угрозу Деда леший, похоже, воспринял всерьёз.

Наконец, когда до полуночи оставалось пару часов, все расселись за уставленный яствами стол.

Старый год провожали ставленной медовухой. Янтарный игристый напиток в изобилии черпали резными ковшами прямо из бочонка. Хорошо, медовуха оказалось лёгкой, не многим крепче кваса. Иван заметил, впрочем, что леший втихаря подливает в свой ковш из припрятанной за пазухой бутыли. Кикимора поглядывала на мужа с подозрением, но молодой человек, из мужской солидарности, выдавать его не стал.

За Ивана поднимали чуть ли не каждый второй тост. Все спешили воздать ему должное и выразить благодарность.

Будучи успешным молодым человеком, Иван ложной скромностью не страдал. Бывало, и собственную кандидатуру на руководящие должности предлагать не стеснялся, и в резюме сам себя нахваливал не краснея, а тут вот, аж зарделся. Не оттого ли, что дифирамбы в его честь слышала Снегурочка?

Всех прочих превзошёл заметно захмелевший Ерофей Фомич, назвав Ивана не только Разрушителем Мифов но и Спасителем Нового Года, а заодно и... Великим Кормчим. Кикимора, почуяв неладное, шумно понюхала содержимое его ковша и отвесила мужу подзатыльник, от которого он уткнулся в ковш носом.

Совсем растерялся Иван когда присутствующие принялись его одаривать.

— Мы тут тебе, как и обещались гостинцев собрали, — начала кикимора. — Не взыщи, чем богаты. Мёду дикого да икры паюсной по пуду, рыжиков солёных бочонок да боровичков сушёных мешок, форельки копчёной да рябчиков...

— К пиву, — поддержал жену леший. — Домашних заготовок разных понемногу. Полезных. Спотыкач да зверобой, вишнёвая да рябиновая. На тархуне, на калгане, на клюкве, на бруснике. Ну и там ещё кой-чего по мелочи.

Иван развёл руками.

— Даже не знаю как и благодарить! Но как же я всё это унесу?

— О транспортировке не беспокойся, — махнул Ерофей Фомич, — Мы домовых подключили. У них свои дороги. Всё уже у тебя дома.

— Мы тоже воспользовались услугами домовых, — протелепатировал Ух-ё. — Я переслал тебе моего изготовления спальный гарнитур из карельской берёзы, а Вау несколько своих картин.

— А мне Вам и подарить-то нечего! — воскликнул Иван. — Вот, разве что...

С этими словами он, виновато улыбаясь протянул свой шарф кикиморе. Та всплеснула руками, прослезилась, и тут же, разорвав подарок на две равные половины, обмотала ими свои ноги. Даже от старых обмоток прежде не избавилась.

Несколько опешивший Иван достал из кейса и передал лешему оставшиеся сигареты.

— Вот, это тебе Ерофей Фомич.

— Ай, уважил, паря! — отозвался леший.

Маленькой Нуи, что робко прижималась к матери, молодой человек отдал апельсин, чем вызвал у ребёнка бурю восторгов.

Для родителей снежной девочки, у Ивана, остался только кейс. Пустой. Его-то он и подарил Ух-ё с Вау, стесняясь скудности подарка. Впрочем, йэти успокоили молодого человека, заверив, что уж они-то, как никто в состоянии оценить искренность дара.

— Здорово! — порадовалась Нуи, принимая от папы подарок молодого человека, — Как в мультике про поросёнка, медведя и ослика.

— И у меня, Ваня, для тебя кое-что есть, — пробасил Дед Мороз. — Ты, помнится, очень хотел возглавить новый филиал?

— Да! — кивнул удивлённый Иван, — А Вы откуда зна... Хотя, чего это я!

— Приказ о твоём назначении подписан. Сегодняшним числом.

— Даже не верится! А для Вас то у меня больше ничего нет!

Иван расстроился, было, но Дед Мороз рассмеялся.

— Мне, Ваня, подарки на Новый год не дарят. Мне стишки рассказывают и песенки поют. Вот только, учитывая, что ты мне уже чуть было не прочёл "Двенадцать", просить тебя исполнить песню, я пожалуй, не рискну. Не переживай, Вань. Ты внучку мою вернул. Никакой подарок с этим не сравнится! Однако, — Дед глянул на старинные напольные часы, — уже без десяти минут полночь. Наполняйте сосуды!

Леший, черпать медовуху из бочонка категорически отказался. Заявив, что как встретишь Новый год, так его и проведёшь, Ерофей Фомич, уже не таясь, извлёк бутыль с остатками самогона и наплескал себе полный ковш.

Дед задвинул речь, а Иван лишь теперь до конца осознал всё волшебство происходящего. Впервые в Новогоднюю ночь, вместо какого-нибудь президента, он слушал настоящего Деда Мороза. Впервые вместо лицемерного вранья, искренние пожелания. Как в сказке!

Дальнейшее отличалось от обычного новогоднего застолья, разве что, отсутствием телевизора, да ещё ненатужностью веселья.

Дед Мороз травил анекдоты такие же бородатые, как и он сам, но делал это смешно, и все действительно смеялись. Ерофей Фомич, аккомпанируя сам себе на аккордеоне, исполнил арию мистера Икса, а затем умело заиграл "Амурские волны" и Ух-ё с Вау вальсировали с изяществом, которое трудно было от них ожидать.

Иван поглядывал на Снегурочку. Та радовалась со всеми вместе. Шутила, смеялась, на пару с кикиморой лихо отплясывала цыганочку, однако молодому человеку чудилось, что в глазах у неё, отчего-то, затаилась грусть. Поговорить с ней никак не получалось, пока вся компания не вывалила на улицу.

Здесь за домом росла огромная ель. Снег белым пухом лежал на её разлапистых ветках. Рядом были заранее сложены шалашиком дрова. Леший ловко разжёг костёр, а Дед Мороз, стукнув посохом, гаркнул традиционное: "Елочка гори!", и в тот же миг снег на еловых ветвях засиял сотнями разноцветных огоньков. Казалось, будто каждая снежинка горит своим светом.

Иван стоял поражённый, а Ерофей Фомич толкнул его в бок и произнёс буднично:

— Волшебство.

Молодой человек, наверное, долго бы ещё любовался, но кто-то коснулся его плеча. Он обернулся. Снегурочка улыбнулась ему и поманила за собой.

Отойдя немного, они остановились среди деревьев.

— Я тоже хотела сделать тебе подарок, — сказала Снегурочка, и что-то положила Ивану в руку. — Вот возьми.

Молодой человек пригляделся. На его ладони в свете недалёкого костра полудюжиной бриллиантов сверкало изящное кольцо в виде снежинки

— Красивое! Но... оно ведь женское.

— Да, — кивнула Снегурочка. — Отдай его той... — она запнулась, — той, которой не сможешь не отдать.

— Тогда возьми ты!

Иван протянул игравшее на ладони кольцо, но Снегурочка только покачала головой.

— Послушай! Я хотел тебе сказать...

— Не надо, Ванечка, — она прикоснулась к его губам ледяным пальцем. — Мы не будем вместе. Нельзя.

— Да почему?! Мы могли бы пожениться. Или так жить. Как ты захочешь. Я хорошо зарабатываю, а теперь ещё больше буду. Чёрт! — Иван напрасно пытался поймать взгляд Снегурочки. — Мне показалось, что я тоже тебе нравлюсь. Извини, я — идиот!

— Ваня, — Снегурочка по-прежнему не глядела на него, — мне ничего так не хотелось бы как остаться с тобой! Я сегодня ненадолго почувствовала себя человеческой девчонкой. Счастливой девчонкой. Но, я — не человек, Вань. Тепло меня убьёт.

Иван махнул рукой и улыбнулся.

— Да я вижу, что ты вся замёрзшая. Но если дело в этом, мы можем переехать жить куда-нибудь, где похолоднее. В Заполярье, какое-нибудь. Не представляю пока, чем я стану там заниматься, но что-нибудь придумаю!

— Я не об этом тепле. Я о настоящем. О любви. В первое брачное утро от меня останется только лужа. Так-то.

— А... 

Иван сразу не нашёлся что сказать, а затем не успел. Возникшие будто из ниоткуда леший с кикиморой утянули его прочь и едва ли не силой влили изрядную порцию самогона.

— Ерофей Фомич! — еле отдышался от выпитого Иван, — Погодите! Мне надо было поговорить. Вы не понимаете!

— Всё я, паря, понимаю, — хлопнул его по плечу леший. — Пойдём-ка в дом. Простынешь тут в шанелке своей.

Иван не сопротивляясь больше побрёл за лешим.

В доме никого не оказалось. Ерофей фомич усадил молодого человек за стол и налил полный ковш.

— Пей.

— Не хочу, — мотнул головой Иван.

— Пей, паря, это — анестезия. Давай-ка под перепёлочку с грибами тушёную.

Иван выпил. Затем ещё.

— Она сказала, что растает, — жаловался он заплетающимся уже языком.

Леший поддакивал да подливал, и вскоре сон свалил таки Ивана с ног.

Проснулся он засветло в мягкой кровати под пуховой периной. Мутило и голова болела нещадно. Оделся и до гостиной добрался с трудом.

Там за столом сидели все кроме Деда Мороза и Снегурочки.

— А где... — начал было Иван, но кикимора его перебила.

— Ушли они. Как рассвело.

— Понятно, — только и смог вымолвить Иван. — Я наверное тоже пойду. Загостился. Дорогу покажете, Ерофей Фомич?

— Как же не показать, покажу. Как уговаривались.

Провожали молодого человека до крыльца все вместе. Кикимора аж всплакнула. Дальше попрощавшись пошли вдвоём с лешим.

— Нам теперь, паря обратно до Заветной Поляны, а там уж ты, стал быть, без меня.

— А я найду как выбраться? — засомневался Иван.

— Не боись, найдёшь.

Снег падал крупными хлопьями а несильный пока ветерок его слегка вьюжил. Леший всю дорогу болтал без умолку. Иван отвечал односложно. Наконец, между деревьев завиднелся просвет и Ерофей Фомич остановился.

— Ну, паря, давай прощаться, что ли. Ты, это, заглядывай. На рыбалку сходим. Я слышь-ка ещё один способ непроверенный знаю. Волчий. Хреново, что хвоста у тебя нет, но может, — леший глянул Ивану пониже живота, — заместо хвоста, другое что сгодится.

Иван молча состроил фигу и показал Ерофею Фомичу.

— Ага, — кивнул тот. — Я тоже думаю, что брехня это. Не может волк хвостом рыбу в проруби удить. Напридумывают сказок! Ну ты так просто заходи. Летом. Как найти-то меня знаешь?

— Не-а.

— Ну, для начала, выведи свою кобылу в лес. Есть у тебя кобыла-то?

— Нет, Ерофей Фомич, кобылы у меня нету. Коня тоже.

— Бедновато живешь, — посочувствовал леший. — Тогда сам в лес иди, без кобылы. Найди поваленную берёзу. Сядь на неё мордой к северу и крикни: "Царь лесной, всем зверям батька! Явись суды!" Царь это, стал быть, я. Услышу - приду. Запомнил?

— Запомнил.

— Ну так ступай, тогда. Да, не оглядывайся!

Иван развернулся и пошел к поляне. Чем ближе подходил, тем сильней становился ветер. Снег кружился всё быстрее, залепляя глаза, рот, уши. Вскоре стало совсем ничего не видно. Одна белая пелена. Тишина. И дышать трудно...

* * *