Драматические рассказы

Снова и снова я вспоминал слова, звучащие в моей голове подобно наставлению, прекословить которому с моей стороны было бы высшим и самым тяжким преступлением. Времени оставалось мало - я старался, как мог, но слова оставались словами и не больше, в своем бессмысленным упорстве не желая, будучи посеянными, давать всходов. Я настойчиво теребил свое, отказывающиеся понимать сознание и продолжал повторять из раза в раз, еще и еще, с глухой надеждой в душе, что когда придет время, я не дрогну и сделаю все как надо. Мои руки тряслись, в глазах сквозила неуверенность, а губы еле заметно шевелились.

-И сколько?
-…
-Ты знаешь меня уже несколько лет. Сколько?
-Месяц.
-Месяц. А такое красивое название «Белая кровь».

***
-Ненавижу, как же я ненавижу эту жизнь!!! – Ива выскочила из дома, стукнув ногой по двери подъезда.

Солнечный луч падал на подоконник, а рассеивающиеся частицы света озаряли пространство кабинета. Медленно тикали часы. От стены к стене расхаживала женщина лет пятидесяти. По тому, как она теребила дрожащими руками зеленоватый лист бумаги, можно было определить, что она волнуется.

Людвиг Ван Бетховен , Антонио Вивальди.. Сонаты одна за другой менялись временами года. "Лунная" менялась "Летом" , "Ода к радости" заменяла "Весну" . Динамик немного хрипел, но все таки не надрывался. Изредка автомобиль подпрыгивал на неровностях и порой музыка останавливалась на пару мгновений, чтобы вновь зазвучать и снова радовать уставшего водителя ласкающими мелодиями классиков.

Эксперименты с наркотиками – это тренировочная стрельба, где мишенью служит твоя голова.
"Скажи мне, мама,
Сколько стоит моя жизнь..."
Уже в который раз Андрей слушал эту песню. И именно эти слова он хотел задать своей матери. Хотя, разве можно женщину, которая продала своих детей неизвестно кому назвать мамой? Нет. Больше всех он ненавидел свою "маму". Опять вспомнилось нелегкое детство.
- Братишка, сколько можно тебя ждать? - спросила Алена, заходя в комнату.
- Ленька, уже иду, - с улыбкой ответил тот.
- Рей не смей, - смеясь, ответила она, - ух, ты даже в рифму!

- К людям надо относиться осторожно, знаете ли, а вы - что же? Раскрыли рот, хлопаете вашими огромными глазами и думаете, будто в вашей наивной, хотя признаюсь трогательной, доверчивости и доброте вы будете ограждены от всякого на вас нападения? От крыс словами и благими намерениями не спасешься! Знаете, что говорил Пушкин: "C самого начала думай о людях всё самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься". И, признаюсь, я сильно удивлен... а да что уж там - я поражен, потрясен, я в недоумении от всей вашей, для меня, удивительной натуры.

Улов оказался огромным, за многолетним опытом у него не было ничего подобного еще ни разу. В страшном возбуждении, его голову посещали мысли, так давно туда не забредавшие - дерзкие и оптимистичные. Наконец праздник добрался и на нашу улицу,- думал он, - тяжелые времена закончились, все конец им, черная полоса переходит в белую - резко, неожиданно, так что теперь лишь остается удержать удачу за хвост, а это уж я сумею, будьте уверены господа хорошие - сумею! - он потирал руки, но на лице не отражалось и следа его внутренней радости. Он был серьезен, задумчив и как всегда немногословен.

Северный ветер обдувал холодом жмурившихся прохожих, всячески ухищрявшихся укрыть от него свое замерзшее лицо. С игривой легкостью ветер срывал и поднимал сухую, разноцветную осеннюю листву. В бессмысленных порывах, своей железной воли, стальной рукой разнося ее по всей улице, к справедливому неудовольствию местных дворников.

Наверное, каждому случалось вот так просто, обычным вечером сидеть у окна, вглядываться в необозримую пустоту города, с чашкой кофе, в кромешной темноте и под ровные мелодичные переборы гитары, доносящиеся из динамиков в другой комнате. Только кому-то довелось наслаждаться таким вечером, думая о том моменте, благодаря которому пустота за окном казалась безумной, пылающей мириадами огней, проникающей внутрь тебя самого и заставляющей увидеть в отражении окна твою улыбку.

1.