Ангел (16+)

К двум часам дня, Геннадий Степанович Нидергауз был безбожно пьян. Распластавшись на полу, он, не подвал никаких признаков жизни и поэтому если бы его в данный момент увидел случайно заглянувший в комнату человек, то непременно бы решил, что Геннадий Степанович мёртв. Однако это было не так. Нидергауз был жив - живее всех живых. И видел он во сне что-то белое и до невозможности красивое.
Напился, Геннадий Степанович, потому, что на работе у него возникли проблемы, связанные с его регулярным употреблением алкоголя. В следствии нехитрой перепалки с начальником отдела, Нидергауз написал заявление на увольнение. Заявив прямо в лицо начальству о том, что терпеть это форменное бл*****о, творящееся вокруг, он более не намерен. Здесь круг замкнулся.
Когда, Геннадий Степанович, перестал видеть во сне что-то необъяснимо белое и открыл глаза, то он увидел сидящего перед собой Ангела, правда тот был без крыльев и больше походил на соседа со звучной фамилией Чаадаев.
- Я видел во сне что-то белое, - сказал Нидергауз протягивая трясущуюся руку Ангелу.
- Это во всех смыслах прекрасно, Геннадий Степанович – просто превосходно! – ответил Ангел, голосом соседа Чаадаева.
- Я испытал в этот момент великую радость, как будто ко мне прикоснулся сам господь Бог.
- Вижу, какую радость ты испытал. Обоссался весь.
- Это от переизбытка чувств.
- Не сомневаюсь!
- Ангел, ответь мне, почему сиреневый цвет так резко контрастирует с ярко оранжевым если на него попадают солнечные лучи?
- Я боюсь, что это очередная загадка, мой друг, которую человечеству ещё предстоит разгадать. Она несомненно встанет в один ряд с такими великими тайнами человечества, как перевал Дятлова и Стоунхендж!
- Я уволился с работы, Ангел, потому что более не мог выносить творящегося вокруг форменного бл*****а.
- Нет, Нидергауз, тебя заставили уволиться, потому что более не могли выносить твоего пьянства.
- Наветы всё, Ангел – чист, я, пред ликом Всевышнего.
- Верю, верю – чего ты затрепыхался?
- Хочу поведать тебе, Ангел, как я провёл давешнюю пятницу. Это была самая лучшая пятница в моей жизни. Когда я наконец-то обрёл свободу от постылого ремесла, лишавшего меня, как физических, так и душевных сил, я воспарил из огня словно птица Феникс. Я пил самогон из лучших погребов нашего города. Я ходил по бл***м. Я пил ацетон и в заключении всего этого я прошёл через врата Восприятия.
- Да уж, нечего сказать, Геннадий Степанович, действительно эпично провели время!
- Послушай, Ангел, ответь мне, как научиться так пить, чтобы голова не раскалывалась после этого на две половинки?
- А вот это как раз очень просто – надо всего лишь прекратить вам смешивать жигулёвское пиво с одеколоном. Я к тебе зачем собственно заскочил мой дорогой Нидергауз? Дай “косарь” до востребования.
- Зачем Ангелу деньги?
- Деньги нужны всем – даже Ангелам!
- Ты не Ангел.
- И слепой сказал, я вижу!
- Чаадаев ты ли это, мой друг сердечный, а я тебя с Ангелом господним спутал.
- Очень лестно, Геннадий Степанович, только сколько раз вам говорить, что фамилия моя не Чаадаев – это писатель такой, кажется был, - а Чигаев. Понимаешь ЧИ ГА ЕВ. Ну так как насчёт “косаря”?
- Плохо мне ЧИ ГА ИВ – душа у меня мается, покоя не находит, а тут ты со своими деньгами. Тьфу на тебя! Там в холодильнике водка, оставь мне бутылку остальное можешь забирать.
Нидергауз измождённо махнул рукой и опустил тяжёлую голову на мягкий ковёр. Последнее, что видел Геннадий Степанович перед тем, как провалиться в четвёртый и последний сон - это то, как ЧИ ГА ИВ зажав в руке бутылку водки расправил огромные чёрные крылья и взмахнув ими воспарил вверх, минуя потолок.