Шум, жена и скатерть часть 06 (18+)

(продолжение)

Малиновый «жучок» Стеллы притаился среди серого от начинающейся зимы ивняка в самом дальнем углу поляны, который обычно посещают лишь парочки. И то только летом.

-- Привет. И что же ты хотела мне сообщить?

У неё в машине жарко, но она дышит в ладони как на катке в мороз.

-- Надень куртку. Прогуляемся.

Над чёрной рекой воздух звенит как хрусталь. Сорока, что мы побеспокоили, нехотя поднялась, щеголяя радужным, с отливом, нарядом.
Стелла останавливается у самой кромки, рискуя съехать в воду на своей гламурной танкетке.

-- Поосторожней!

Хочу подхватить её за локоть, но она отводит мою руку так резко, что я чуть не сваливаюсь сам.

-- Я купила с рук телефон и несколько «симок».

-- Это я понял.

-- Яша приказал.

-- Он объявился?

-- Он звонил. Продиктовал номер, и я побежала за «симками». Потом набрала его.

-- И где он есть?

-- Он не сказал. Сказал, что узнаю в своё время. Просил тебя тоже купить левую «симку» и только тогда звонить ему на этот номер. И ещё велел тебе передать, что он не убивал Ирину.

-- Следователь только что утверждал мне обратное. У него, мол, есть все доказательства. И даже мотив.

-- Он сказал, что его подставили. Просил, чтобы я не верила ничему, что мне будут про него говорить.

-- И поэтому он подался в бега? Чтобы уже ни у кого не осталось сомнений, что это он?

-- Нет. Он сказал, что собирался выложить следователю всё как на духу. Но за ним погнались.

-- Интересно: кто же?

-- Он не знает. Какая-то машина, полная мужиков. Они поехали за ним прямо с поминок. А когда поняли, что он их заметил, погнались за ним. Он видел у них оружие и поэтому испугался.

-- Как же это он сумел оторваться!

-- Не знаю. Он не вдавался в подробности.

-- И ты приволокла меня сюда, чтобы рассказать вот это?

-- Он так просил. Он сказал, чтобы я не вела никаких разговоров о нём ни дома, ни в машине. Что всё это очень серьёзно.

Всё, что говорит Стелла, в какой-то степени выбивает из колеи.

-- А мне что теперь делать? Набрать в рот воды или наоборот, передать всё, что ты рассказываешь, следователю?

-- Думаю, что тебе надо переговорить с Яшей.

-- Интере-есно. Мне, значит, секретничать с человеком, подозреваемым в убийстве моей жены!

-- Но он клянётся, что не убивал! Хочешь, я встану перед тобой на колени.

-- Ты-то тут при чём. Или ты так ему веришь?

-- Ну, не мог, не мог он убить Ирину. Я верю ему больше, чем себе!

Ишь ты, «больше, чем себе». Не могла найти слов, более для меня неприятных… А что, если тебе и правда встать на колени? Жгуче-ледяной щебень, с треском раздирающий колготки…

-- Я… Подумаю.

Тут и в самом деле надо крепко подумать.

-- Я тебя прошу. Я тебя очень прошу.

Её лицо приближается ко мне, дыша помадой… Только не это. Во всяком случае, не сейчас.

-- Юля хорошо тебе помогла?

-- Юля?!.. Ах, эта твоя малолетка. Да так, с горем пополам. Из какой она деревни?

-- Не знаю. Надо поглядеть в личное дело.

-- Она говорит «стула» вместо «стул» и «зала» вместо «гостиная».

Как мило… А я и не заметил.

-- Но деньги понимает очень хорошо.

-- Какие деньги! Я же сказал, что это моя работница. Ты дала ей какие-то деньги?

-- Ну, разумеется. Взяла не моргнув глазом.

Врёшь, зараза. Наверняка она взмокла, покраснела и долго отнекивалась. И взяла в конце концов только потому, что поступить иначе не посмела.

-- Разъезжаться, разумеется, надо в разные стороны?

Еду окружным путём вдоль забора сдохшего было в девяностые, но теперь стремительно возрождающегося объединения «Крылья». Ядовито-зелёный забор тянется бесконечно, как скарлатина. Заезжаю в один из ромкиных сервисов. Оставляю машину, чтобы переобули в зимнее, и адрес, чтобы после этого пригнали.

-- А хозяин здесь?

-- Нет, -- отвечает желтовато-чёрная приёмщица.

-- А был?

-- Был с утра. Потом укатил куда-то.

Все они куда-то укатывают. Никто не хочет ни с кем встречаться.

Такси, вызванное по мобильнику, скачет по выбоинам, разбрасывая чёрные брызги. Сам виноват: попросил ехать кратчайшим путём. Водитель крутит баранку молча. Это снаружи. Внутри, небось, уже наговорил мне чёрт знает чего. За поворотом открывается пёстрая как шапито палатка, где торгуют левыми «симками». По моей просьбе водила останавливается у неё со снисходительным видом: чего, мол, ещё можно ждать от такого пассажира. Беру двумя пальцами купленный телефон, ещё хранящий следы жира с чужих ладоней, и сую в карман куртки.

-- Хорошо бы перекусить где-нибудь.

Водитель пожимает плечом.

-- Впереди у нас только «Ласточка».

Получив с меня у «Ласточки», он круто сворачивает, крякнув газом. Это выглядит как вздох облегчения.

Салат из капусты, бледная – судя по виду, вчерашняя – отбивная и стакан водки сомнительного происхождения. Но всё это помогает какое-то время не думать ни о «симке», ни о Яшке.

В автобусе довольно свободно. Перед самым закрытием дверей в салон заскакивает девушка. Сиреневые, в облипочку, брюки. Чёрная курточка, настолько короткая, что видно отпечатавшиеся под штанами трусики… Что-то шевелится под левой лопаткой, но тут девушка, расплатившись, поворачивается, чтобы занять место. Нет. Это не Юля. Какие они сейчас… Одинаковые. Э-э! Это для тебя, старик, они все помаленьку становятся на одно лицо. Смотри уж лучше в окно.

Путь автобуса лежит мимо моего офиса, но я не пытаюсь выйти. Ну их. Сами справятся.
От остановки два квартала узким, мощённым серой плиткой тротуаром. На удалении виднеется болотного цвета «жигулёнок». Тот самый?

Куртку пристраиваю на крючок вешалки, но она вероломно соскальзывает вниз. Телефон в кармане гулко стучит о пол, и я вспоминаю о его существовании. Прохожу на кухню. Тщательно протираю его тряпочкой, смоченной в слабом растворе уксуса. Ну, вот так ещё терпимо. От отопления в доме тепло, но всё-таки хочется разжечь камин. Живое пламя бежит по поленьям. В нём рождаются и рушатся города, мерцают звёзды, проносятся галактики… Ну, что ты хочешь от меня, друг Яша? Зачем я тебе нужен?

-- Алло.

-- Это я. Узнаёшь?

-- Здравствуй, Игорь. Значит, Стелка тебе всё рассказала?

-- Ты где?

-- Это неважно.

-- Ты что, и меня боишься?

-- Где я, этого и моя жена не знает. Зачем вам лишняя информация?

-- А-а. Значит, это ты о нас заботишься?

-- Дружище, ты так не шути.

-- «Шутить»?! Тоже мне, нашёл шутника.

-- Я хотел говорить с тобой с единственной целью: сказать, что я не убивал твою жену. Я тебе клянусь: я не убивал.

-- Ты это уже передал со Стеллой.

-- Это не то… Я вижу, что ты мне всё равно не веришь!

В трубке послышалось нечто похожее на всхлипывания. Со всем его былым нигилизмом ему не удалось бы произвести на меня более сильное впечатление.

-- Ты меня знаешь столько лет!

-- Слушай, Яша, но ведь следствие…

-- С этим следствием что-то неладно. Я не знаю, что, но чувствую, что всё идёт совсем не так. За мной гнались. Целая шайка с оружием. Кто это? Зачем?

-- Ты уверен, что это тебе не показалось? Это кто-нибудь может подтвердить?

-- Ну вот! И ты уже разговариваешь со мной как мент.

-- Зачем ты им понадобился?

-- Если б я знал…

-- Но предполагать-то ты можешь?

-- Игорь. Всё это время я как раз пытаюсь что-либо предположить. Но ничего не выходит. У меня голова кругом!

-- Так не бывает.

-- Я не знаю, как бывает. Со мной никогда не происходило ничего подобного. Если бы я мог что-то знать об этом, я перестал бы скрываться.

-- Значит, крутая шайка, с оружием… А как тебе удалось оторваться?

-- Не веришь… Я мчался, сам не зная куда. Оказался возле товарной базы. Что-то стукнуло в голову: остановиться. Они ещё подъезжали, а я был уже в проходной. Прыг через турникет – и на территорию. Один из охранников, с автоматом, -- за мной. Я в костюмчике, элегантный такой. Он не стал со мной как со шпаной обращаться, а пошёл рядом. Я сказал, что я санитарный врач и что иду к хозяину. Удостоверение показал. Там написано, что врач. Через ворота можно было увидеть, как мы спокойно рядом идём и беседуем. Думаю, они решили подождать, пока я вернусь, и шум поднимать не стали. Тем более, что я без верхней одежды вышел и машину, оставив под окном проходной, на сигнализацию ставить не стал. Вот они, видимо, и подумали, что я тут свой. Охранник проводил меня до конторы. Я в вестибюле потоптался, дождался, когда он на проходную вернётся, и с другой стороны, мимо диспетчерской, вышел. Ну, а там фуры подъезжают, отмечаются – и на выход. С мужиками перетолковал, срядились. Они меня в спальник – и привет. Вот так и оторвался.

-- Ты в федеральном розыске.

-- Уже? Быстро они... Но я и не собираюсь вечно бегать. Мне разобраться надо. Понять, кто да что…

-- Как же ты разберёшься, по подворотням прячась. Думаю, надо тебе сдаться и обо всём подробненько рассказать.

-- Да-а, будут они слушать! Они же меня подозревают. Закроют сразу, и оттуда я вообще ничего не смогу.

-- Но хоть в безопасности будешь.

-- Ты это так точно знаешь?

Конечно, я этого точно не знаю. Да и что тут можно точно знать! Задал ты, Яша, загадку. Лучше б мне тебе не звонить… А вдруг всё, что он говорит, -- правда! И что это за хари такие? Не те ли, что и вокруг меня вьются?.. Но что им надо?

Тенькает, зовёт домофон. Из него льются потоки божественной синевы. До отказа заполняют прихожую, и когда уже проливаются в коридор, вспоминаю, что экран вообще-то чёрно-белый. Изо всех сил жму кнопку и выбегаю во двор, не захлопнув дверь.

-- Ю-уленька! Входи же скорее.

-- Ой, вы раздетый. Тогда пройдёмте в дом.

Ну, конечно. Непременно в дом!

-- Я на минутку, -- она пытается не позволить мне расстегнуть курточку, но у неё ничего не получается.

-- «На мину-утку»! Вон, ручки-то какие красные. Идём, погреешься.

Усаживаю её поближе к огню.

-- Я… Мы там со Стеллой Станиславовной всё сделали, убрались.

-- Да-да, я знаю. Она говорила.

-- Ей понравилось? – она смотрит с искренним интересом.

-- Ещё как понравилось! Она просила передать тебе огромное спасибо. Говорит, что без тебя у неё вообще бы ничего не получилось.

Оказывается, эта девочка может смотреть и недоверчиво. Открытие! Бегу на кухню, ставлю глинтвейн и моментально возвращаюсь.

-- Она мне дала. Вот… -- выкладывает на столик купюру. – Она… Так настойчиво, что я не смогла… Вы ей, пожалуйста, верните.

-- Что за чепуха! «Дают – бери, бьют – беги». Слышала такую поговорку?

Вставляю ей в руки необычной формы бокал. Юля было отстраняется, но незнакомый терпкий аромат влетает в её крохотный носик, и любопытство одерживает верх.

-- Вкусно?

Она кивает, прикрыв глаза. Под шумок пытаюсь всунуть ей деньги в кармашек батника, но она совсем по-деловому отстраняет мою руку.

-- Ведь вы мне уже заплатили. И сверхурочные.

Я бы заплатил в десять раз больше, чтоб только коснуться места, где находится этот кармашек…

А ведь она права. Вот эта пигалица -- права тысячу раз. Надо непременно вернуть. Именно эту купюру – с заломленным уголком и непонятной закорючкой, начертанной какой-то неведомой кассиршей. Знай наших! Мы не из дешёвого мира.

-- Да-да, прости. Я просто подзабыл. Замотался…

Вынимаю коробку конфет величиной с шахматную доску. Девушка не может взять её под мышку – не достаёт рука – и держит перед собой как икону, растерянно глядя на меня. Кончики её пальцев так и остались красными, и я вспоминаю, что когда она входила, на ней не было перчаток.

-- Секундочку.

Нагнувшись к тумбочке, где лежит стопка больших цветастых пакетов, замечаю сбитые носки её сапог, закрашенные коричневым фломастером. Провожаю до калитки и смотрю вслед, пока она не заворачивает за угол. Глядя на эту походку, хочется думать о салонах, фуршетах, приёмах и моделях из лучших мировых коллекций.

Вместо исчезнувшей богини из-за угла появляется автомобиль, как две капли воды похожий на мой. Вышедший из него парень в униформе ромкиного сервиса протягивает бумагу и ручку.

-- Ваш заказ. Распишитесь, пожалуйста.

(продолжение – по требованию)