Мы завтра бездумно пойдем на войну
Во славу жестоких тиранов,
Что нас на заклание смело ведут,
Безвольных, давно безымянных.

Неведомая сила тут же стремительно потянула ее за спину, больно ударив об пол, а в следующую секунду, будто хорошо встряхнув, вытолкнула вперед. В ушах зашумело. Сердце, захлебываясь, сорвалось в безумный галоп, отдаваясь в голове болезненным гулом, который с каждым биением делался все тише и тиши, пока не смолк насовсем.

Как только забрезжил рассвет, и деревенские петухи поприветствовали восходящее солнце, ознаменовав начало нового дня, так и не сомкнувшая глаз Ялика покинула дом старой травницы. Эх, если бы она не забыла вчера свою сумку, то, может, и не пришлось бы прибегать к магии крови, призывая на помощь Велеса. Не зря ведь наставница без устали повторяла ей, что кровь — это последнее средство, когда другого выхода уже нет, и без крайней нужды прибегать к нему не следует. В следующий раз Боги могут и не откликнуться. Поэтому она первым делом зашла на постоялый двор за оставленной там котомкой.

Снилась ей стена ревущего огня, окружившая ее кольцом, и то ли ограждавшая от гигантской фигуры, чьи очертания с трудом угадывались за ярящимся пламенем, то ли, наоборот, не дававшая убежать прочь. От сумрачного образа веяло древним, первородным злом и изначальной тьмой, выворачивающей наизнанку и душу, и разум.

День не задался с самого утра.

Всю ночь Ялике пришлось отмахиваться от назойливого комарья, судя по всему и давшего название небольшому селу, на которое ворожее уже глубокой ночью посчастливилось набрести после многочасовых скитаний по лесам да болотам.

Меня зовут Фрейя. Раньше звали Лаки, а еще раньше никак не звали. Свою котомаму, ту, что произвела меня на свет, я ни разу в жизни не видела, только смутно помню ее запах. Нет, конечно, теперь у меня есть и Мама, и Папа, но они человеки.

Не нужны мне ключи от рая —

Жизнь земная душе милей,

Пусть под сердцем тоска глухая

Вторит зову минувших дней.

Укрывшись мраком старых улиц,

И пряча лик свой от людей,

Бреду, под крыльями сутулясь,

Сквозь ночь к возлюбленной своей.

Люди шагают угрюмо

По воле жестокой системы

Строем, без лишних раздумий,

По старой заученной схеме.

С восходом Луны над горой Фудзияма

Спускается с неба по звездной тропе

К священным развалинам древнего храма

Фантом самурая, мерцая во мгле.