Прости меня...
Прости меня, забытая печаль,
ты - жизнь моя, так горячо любима;
прости, что глупо, нестерпимо
тебя бранил и гнал в чужую даль.
Прости и ты, мой друг в начале,
мне всё ранимей и больней,
когда я клялся, стоя на причале,
звучат слова минувших дней.
Прости меня, что рвал я тишину
в минуты музыки печальной,
за то, что слеп был к горю твоему
и чёрств в объятии прощальном.
Прости за всё душа моя,
что не давал тебе я воли:
ты так рвалась к любви, а я
был вечно чем-то недоволен.
Прости, родимый отчий дом,
любимый край, ты не таи обиды,
что редко вспоминал я о былом,
Я так давно...
Я так давно не говорил слова -
Слова любви, слова признанья...
Всё чаще: "Как твои дела?"
И руку жал, обычно на прощанье.
Я растерял их в шумной суете,
Бросая их налево и направо,
Но лишь тебе, поверь, одной тебе,
Принадлежат они по праву…
И вот теперь, когда отвыкла ты
От этих слов, желанного признанья,
Я ощутил, как много пустоты
В твоем рукопожатье на прощанье.
КАК СТРАШНО С ТОБОЙ РАССТАВАТЬСЯ
Как страшно с тобой расставаться
в палате душной, босиком,
когда знакомые идут прощаться,
вдвоём, втроём, то косяком...
Но я настроюсь на веселье,
Времена года
Какая же прелесть - весеннее утро в деревне! Как можно дальше от назойливой до тошноты городской суматохи с ее безобразным грохотом и бестолковщиной! Да! Ничего нет, что могло бы так благодатно еще с детства затаиться в душе.
Из прошлого
На чердаке убогого сарая
нашел я старый граммофон.
Пластинка в нем была живая,
игла, пружина - все при нем...
И так отчаянно, как бегство,
как будто жизнь на волоске,
рвалась мелодия из детства
о радости, надежде и тоске.
Неслась мелодия живая,
как жизнь моя - вся на духу,
настоль знакомая, простая,
то ли во сне, то ль наяву.
Летит и мне напоминает
сосновый парк наш и кино,
в субботу музыка играет
и во дворе стук домино.
Не слышно голосов разлуки,
еще быстрей и все сильней
звучат волнующие звуки
уже давно минувших дней.
Труба поет, беды не зная;
Дуплет от трех бортов
Вальдемар Рудольфович Степанковский - мужчина лет пятидесяти с хвостиком, высокий, импозантный с чуть серебристым бобриком, производил на женщин завораживающее впечатление. Правильные черты, слегка вытянутого лица, в сочетании с элегантной тройкой и металлическими нотками в голосе, делали его неотразимым.
Родился он в Одессе, и этим было все сказано.
Пару лет назад, он проводил свою старую мать на вечный покой, и теперь жил один, но чистенько, опрятно, всегда отглажен и при бабочке. Запах приятного французского одеколона временами терялся в аромате дорогой сигары.
Официант
Этот небольшой городок, по неизменному провинциальному обычаю, был тих и целомудрен. В любом городе есть обязательно свой уголок, где можно на время забыться, предоставив полную свободу своей беспечности, а порой, даже смелой фантазии.
Таким местом в этом городе был ресторан на привокзальной площади. Скорее это было, пожалуй, что-то среднее между обычным кафе и довольно приличным заведением, хотя, ради справедливости, надо признать - готовили и обслуживали в нем весьма недурно. Вечерами, по выходным была даже живая музыка.
Вокзал, перрон...
Вокзал, перрон, короткие гудки -
Ещё так чуждо всё и незнакомо.
Впервые долгие пожатия руки,
И грустный взгляд метался у вагона.
Душа рвалась, как юность, вдаль,
Смешалось всё с тревогой и тоскою,
Сверкал июль своею синевою,
И дом родной немного стало жаль.
Но вот свисток всё оборвал так резко,
И вдруг поплыли, будто в забытьи,
Твой дом, окно и занавеска,
И робкий взмах печали у двери.
Меня несло всё дальше и быстрее,
Моим желаньям словно вопреки.
Оставил всё впервые не жалея,
Тревожно билось: что там, впереди?
ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ
Я прихожу сюда который год,
Воскресение
Виктор Иванович, о котором сейчас пойдет речь, был далеко неглуп, обладавший немалым опытом и обязательным, в его возрасте, самомнением, пару месяцев назад, потерял жену.
Вот так живёшь...
Вот так живёшь - все суета:
то сад, то школа, то больница,
обиды боль, во всём нужда,
то дрянь какая-то приснится...
Проснёшься, сядешь на кровать,
свои босые ноги, свесив,
начнёшь невольно рассуждать,
все "за" и "против" трезво взвесив.
И вдруг поймешь, что пережил
ты и любовь, мечту, надежду,
и станет жаль, что не хранил,
забыл, как старую одежду,
что ничего уж в жизни нет,
дано в награду лишь страданье,
как утру - неизбежный свет,
как ночи - лунное сиянье...
БРОЖУ ОДИН В ЛЕСУ ОСЕННЕМ...
Брожу один в лесу осеннем,
Как в забытьи, он молчалив;
Письмо другу
Привет, мой друг!
Давно тебя не видел; как жизнь, успехи, как семья?
Как милая Элен, маман, как дети и друзья?
Надеюсь, живы и здоровы, чего желаю вам всегда.
А я по-прежнему в деревне, гоняю по двору собак,
но тут ко мне на день рожденья граф заезжал, сосед-чудак.
Замучил всех стихосложеньем о смысле жизни и любви,
а я, ты знаешь, дружен с ленью, шампанское мне визави.
Давно я Петербург не баловал собою,
как вспомню молодость - так закипает кровь.
Что ночь - балы, вино, модисточки, любовь.
А ночи белые...
И все такое...
Здесь скука, как всегда, и я томим тоскою,
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- следующая ›
- последняя »