Скамья была облупленно-белой, с кусачими занозами досок. Обмахивая щеки платком, Уфимцев опустился на краешек. Зеленые крыши домов там, за автобусной остановкой, сливались по цвету с подножным газоном. Дыханье шумело в ушах и болью отдавало за ребрами. Он хлопнул рукой по карману, нашарив шуршащий таблеточный блистер.

Расскажу тебе сказку, послушай…

Монах-муравей

Заблудился в бамбуковой роще травинок,

Высоких, как небо.

Ночь кралась бесшумно.

Серебряным пела луна.

Белый лотос зацвел

На глазах изумленных лягушек.

Монах-муравей

Умудрено качал головою.

Он сам предсказал

Час и дату цветенья

Беспечным стрекозам в пруду.

Они ждали его.

Их крылатые тени неслись над водою.

Монах-муравей

Поднялся на травинку,

Едва не задев облака.

…А ведь он мне сразу не понравился. Настырный, прилипчивый какой-то, с этой странной манерой облизываться во время разговора. Да, и самое главное – он никогда не смотрел мне в глаза, все время уводил взгляд куда-то в сторону.

– И слишком не увлекайся, друг мой! – незнакомец перегибается к нему через стол, заговорщицки понижая голос. – Помни – Способность, которую ты получишь всю и без остатка, будет в буквальном смысле слова с мясом, с кровью вырвана из чьей-то человеческой души.

Все это случается на следующий день после того, как Лидия, бессменная прорицательница Семьи и негласная «гражданская супруга» Самуэля Салливана, столь неожиданно для всех покидает Странствующий Карнавал.

Весна догоняет Странствующий Карнавал где-то на полпути между штатом Нью-Джерси и Северной Вирджинией. В лужах талого снега, в набухших почках на почерневших от влаги ветвях деревьев, в пронзительных воплях одуревших мартовских котов она приходит на Карнавал.

«Но скажите мне, виконт, кто из нас двоих возьмет на себя труд изменять
другому? Помните рассказ о двух мошенниках, которые поймали друг друга во
время игры? «Ничего у нас не получится, – сказали они, – заплатим за карты
пополам». И они бросили игру».


(Шодерло де Лакло, «Опасные связи»)

«От виконта де Вальмона к маркизе де Мертей.

Влад Дракула… Что первое приходит на ум, когда мы произносим это имя? Правильно, вампир, воспетый в одноименном романе Брэма Стокера, жуткое ночное чудовище, обращающееся в туман и летучую мышь, эффектно позирующее в черном плаще на крыше склепа.

…А потом на планерке под боссом рассыпался стул. Под мореное дерево, с гнутыми ножками – стул вздохнул и пошел распадаться на атомы. Прямо под боссом – скривившим в волнении рот, вдохновенно растрепанным, с потными пальцами… ухнул, сжался, исчез. Босс плюхнулся на пол. Из горла его раздалось возмущенное «э-э».

Влад Дракула – образ, четко ассоциирующийся у большинства читателей с вампиром, описанным в одноименном романе Брэма Стокера. Как вариант – с кровожадным колосажателем, недалеко ушедшим от вампира.