Соседи считали его слегка сдвинутым.
Он не пил с ними на праздники, не выходил на лестничную площадку на перекуры – потрепать языком.

Осень. Грозный. Обыкновенный вечер.
Ужин уже прошел. Все, кто не на службе - занимаются своими делами: кто-то устроил постирушки, кто-то в свободное от службы время режется в карты, кто чинит обмундировку, из крайнего кубрика доносится треньканье гитары. А вот из баньки, с довольными и красными, улыбающимися лицами, вываливаются бойцы, вернувшиеся с суточного наряда. Морды у них довольные из-за того, что ночью как обычно был обстрел, но все остались целыми. «Трехсотых», «двухсотых» нет – значит все в порядке.

Владимир выдал затейливое труднопереводимое словосочетание, с раздражением гася окурок в переполненной пепельнице.
- Да успокойся ты. Ну не сейчас, так потом его на чем-нибудь прижмем, - повернулся к нему Иван.

Лето только начиналось, но было уже жарко. Солнышко припекало так, что Анди даже снял милицейскую фуражку и понёс её в руке. Он вообще нравился себе в форме – участковый Анди Исмаилов.

«Жигуленок» завелся только с третьего раза.

«Надо машину менять» - подумал Николай, выворачивая с тихой улочки на окраине города, на асфальтированную дорогу.

«Говорят, что Война заканчивается тогда, когда будет похоронен последний павший солдат…».

Андрей медленно ехал по улице на джипе, неторопливо поворачивая руль.
Прошло чуть меньше месяца, после его прибытия в эту солнечную страну, и он не переставал удивляться красоте этой земли.

Вялая перестрелка в районе поста сильно его не взволновала.
Такое, случалось практически каждую ночь.
Он уже начал засыпать, когда на столе ожила рация:
- У нас «трехсотый».
Пару минут тишины и снова захрипела:
- У нас – серьезный «трехсотый», очень серьезный!

Торговцы на привокзальном базарчике слегка напряглись.

От этих парней, одетых в потрепанные костюмы-«горки», можно было ожидать чего угодно. Публика была слегка нетрезвая, взведенно-веселая и, оттого – непредсказуемая. Группа крепких парней, человек двадцать, со смехом и шуточками – цензурными через раз, сноровисто посыпавшаяся через борт армейского «Урала», ввалилась на базарчик.

"Они спрашивают тебя (Мухаммад): что им издерживать? Скажи: "Что вы издерживаете из блага, то - родителям, близким, сиротам, бедным, путникам.

Ведь что бы вы ни сделали из добра, - поистине, Аллах про это знает...

Коран, Сура Аль-Бакара, Аят 215.

Ему вдруг показалось, что он, как в фантастическом фильме, провалился в другое измерение. Звуки стихли. Все вокруг потускнело и стало каким-то черно-серым.

Все это было похоже на кадры кинохроники Великой Отечественной, которые он видел давным-давно – группа детишек, столпившихся вокруг полевой кухни, с бидончиками и кастрюльками в руках. Дети были одеты в какое-то рванье и производили гнетущее впечатление: некоторые босиком, руки в цыпках, замурзанные лица и голодный блеск глаз.