Души моей туманный Альбион…

Давно в плену у всадника из меди.

Мой город, как и я, в дожди влюблён.

И солнце там во всю не часто светит.

На берегу – дом предков. На века.

Застыл, как верный страж. В Неву глядится.

В старинных окнах – тяжкая тоска,

Что прежнее уже не возвратится.

Любил мой дом, когда звучал Шопен.

В большой гостиной не бывало душно.

Но дом - до неприличья дерзновен:

Распахивал все окна, словно душу.

Ветер, как усердная ткачиха,
Ткёт на небе дивный облачный узор,
А у нас, внизу так тихо-тихо,
Распевает лишь псалмы пернатый хор.


Да трава, что стелется под ноги,
С пересохшею душою от жары
Молит солнце скрыться в поволоке,
Хоть чуть-чуть остепениться до поры.


Все устали. Люди и природа
С нетерпеньем ждут загаданных дождей.
Но препятствует, видать, тем что-то:
Нет, не слышно долгожданных их речей.


Грезится, что все живут надеждой.
Ждут предвестников грозы и верных слуг:
Громыхнёт сначала тихо, нежно,

Есть на свете чудаки. Иваныч был из их породы: немного философ, немного фантазёр, немного мечтатель. Безобидный, добрый дядечка. Зла никому не желал, да и оно обходило его стороной.

Привязался как-то сосед, дескать, забор на его территории стоит. Целых полметра возделывает Иваныч чужой земли, навар получает с бешеных урожаев, потому что там самый плодородный пласт.

Ах, как же цвела черешня! Красота, хоть картину рисуй! Виктор, давно мечтающий о хорошем урожае, каждый день обходил подросший сад. Он умилялся, видя, как пчёлы деловито перелетают с цветочка на цветок.

Лена, взглянув на часы, начала собираться. Свежий хлеб уже должны были завезти в маленький магазинчик недалеко от дома. Эти походы для пожилой женщины стали вроде ритуала. Пройдётся не спеша по вечерней улице, поговорит со знакомыми, каких немало: вместе квартиры получали. Давно. Ещё в советские времена. И противное чувство одиночества отступит.

Грозы летние короткие, незлые.

Громыхнут раскатом… Дальше – в путь.

След оставят терпким запахом полыни.

Да на травах слёзы – неба грусть.

Иришка, ты есть море вдохновенья,

И строчки сами просятся на лист.

Прими, мои простые поздравленья.

И в честь твою июнь танцует твист.

Ты не ревнуй, то женская натура:

Так нравится вниманье, интерес.

Капризного слегка дразнить Амура.

Чтоб поубавил малость пыл и спесь.

Кленовая заря, берёзовая грусть…

Речитатив дождя, что помню наизусть.

Дух у неё святой, пшеничная коса,

В ней - цветик полевой. Без края небеса.

Не дай, Господь, ослепнуть мне душой,
Убереги от уз высокомерья.
Чтоб где-то там, за призрачной чертой,
Мне у тебя не выйти из доверья.


Не дай, Господь, неверный сделать шаг
Во тьму глухую неуёмной злобы.
И чтобы равным был любой босяк.
Богатый, бедный – все одной породы.


Не знаю, где – направо, а где – ложь –
Хоть не впервой я маюсь на планете.
Ты счёт моих земных грехов не множь:
За души кто-то должен быть в ответе.


И, если вдруг не устоит душа:
Соблазнов поглотит её гиена…
Прощенья больше не спрошу: «Грешна,