Александр посмотрел на нее:
- Пока дети живы, можно исправить все!
- Кажется, вы правы. Я не думала об этом с этой стороны. Но не знаю как мне быть, что делать, с чего начать? Сын был такой злой, этот взгляд я не забуду никогда. Да и бросить пить я вряд ли смогу. Но внука мне даже не покажут, если я пить не брошу! А я так хочу его увидеть. Он вот-вот на свет появится! Кроха моя!
- Все уладится, нужно просто захотеть. Я могу вам помочь. У вас желание есть, пить бросить?
- Боюсь у меня не получится!
- У вас желание есть, пить бросить? - более настойчиво спросил почтальон.

Почтальон пошел к другому дому. Солнце уже грело в полную силу. При дыхании, воздух попадал в горло почти горячим и от этого пересыхало во рту. Жуть как хотелось пить! Перед следующим домом в паре десятков метров стоял небольшой специализированный киоск с родниковой водой.

Первый, самый большой дом был не далеко то почты. Он шел своим обычным быстрым шагом. Как всегда, улыбался прохожим. Подойдя к дому, достал ключи от подъездов, которые покупал на свои деньги, так как почта деньги на это не выделяла, а без них войти в подъезд было сложно.

- Александр Николаевич, идемте пить чай. - позвала одна из представительниц женского пола. - У нас и тортик сегодня есть, Тамара из отпуска вышла, угощает.

Они доставляли письма, газеты и другие извещения каждый день, только в воскресенье был заслуженный выходной. Несколько лет вместе, пока его не забрали в армию, они вырабатывали быстрый шаг, которым и по сей день, ходит этот худощавый, уже постаревший мальчонка.

Тихое, жаркое летнее утро. Воробьи щебечут, не могут поделить последнюю крохотную лужицу, дерутся, и брызги разлетаясь высыхают на уже прогретом солнцем асфальте. Небо, ярко-голубым светом бьет в глаза, и слезы, выступая, потихоньку сохнут сами по себе на лице. Слабый еле чувствительный ветерок, все таки, нет-нет, да и колыхнет самые маленькие веточки на зеленеющих деревьях. К обеду уже огненные лучи солнца, так сильно нагреют воздух, что дышать в душном городе, будет тяжко.

Дождь смоет все следы позора,
Дождь окрапит своей слезой.
И в лужах отраженье зноя,
Он заберет порыв с собой.

Мечтаньям нет предела в вере,
И позабыв о вечном дне,
Поработив надежды племя,
Он явится тебе во сне.

И проникая в тайны сердца,
Закроет он печаль собой.
Он отмахнет сомненья дверцы,
Он уберет страданий боль.

Тоска волочится за мной по пятам,
Прогнать её, сил будто нет.
Опять в закромах я нашла ту печаль,
И снова несу этот бред!

Закрыть бы любовь своею рукой,
Иль радость украсть у других?
Но снова рука ложится на лист,
Мне б спрятаться в мыслях своих.