Кроме от кроме
лилии и пунцово на изгибах
надоело строить кладбище
мёртвые строки
мёртвость сорок
когда всё - запах Шато-Мутон
магма и осеннесть -
всего лишь дурацкий стиль
в забываемости вечера
в моём море - Солнце
в твоём - Луна
в иных - цветы
другое - лажа
лажовые дни
лажовые пни
стихи - ещё хуже
только счёт до семи
кончая наспех
кончая наружность
в окружности кружева
не видя ничего
кроме от кроме
Тайги
Пение
опустошило на осень дремотой
где немота и реле до стачки
подготавливаясь к познанию себя
новый человек как новый
но что-то есть перпендикулярное
подбирая и всасывая надежду дрезины
столпы и неохота ресниц грузить баржи
до дрочки и обратно
к лихолетью нег и зрачков экстремальнее
на руках вздёрнутого паяца
а всё желтее и желтее
как-то по-корчагински в болдино
как-то всё эргономично и порошково
а дело есть кривизна похорон
до свидания или до хохм
но векселя и аксельбанты твои
мне - только глоток воды
как будто втащил басё и саке в нацию
Но свою
ты узнаешь Его
по голосу жесту лирике
этот день Никого
но в твоём ты найдёшь панегирике
как участие так и звук
всеобщего желанья смерти
твоей и ничьей
что означает "верьте"
"верьте" теперь "не верьте" однако
красит палату в алый
и нет лучшего знака
чем поезд твой запоздалый
ты найдёшь
и с лихвой расплатишься
умиранью - нет лучшего факта
чем прихоть Царя и кинжала
проходит и это
но будет
в скорости настоящее
вернее в посуде
ярче или навылет
Вне памяти
Даль укрылась тенями.
Всё просто. Всё слишком просто.
Что-то есть между нами,
не городами, но зыбким налётом.
Я иду налево и направо,
направляя судно на веру.
Мне казалось сие мимолетно,
как измерить ничейную Эру(?).
Звонко и тише, на убыль гетто.
Я пишу стихи о стезе в этом лете.
Где-то, где-то, и где-то,
это твой знакомый в берете.
Струя сошлась к нересту,
подыграть - конец видимо тихий.
Как ни плюй в глухоту эту слишком,
очевидно, вне памяти ливней.
В цеху
транспарентность визжа и вынимательно
кем-то байки травили кому?
наклонение суразно внимательно
к чужому-моему не плечу
важность чайковского и бубна орнамент
забуффонили лай и кафку
он курил куриц и какой-то парламент
такова его суть в заставке
гранжево и чудовищно нежно
наивно выстроить сверхцель
где-то гуляла собачка нужно
хозяин оттачивал с носа тень
Дробя
стиль меняется как сок на колу
и анти - всего лишь корешок сна
где корни любви и лая симметричны
а подобия никогда не лгут обману
между небом и не землёй где фиалково
ты склоняешься до случая как ямочка к лучу
и впрямь говоришь танцующими лодками
между не люблю тебя и ненавижу любовь
и между между междометиями метить
чтоб души шёпот слипся с не грехом(?)
дробя звонки
У лица
а что-то и в ветре есть двудующее
а там и до нитки жарко
где срок кончается амбивалентно
попадая в струю бесконечного
а в вечности нет не дуального:
либо на мосту либо перпендикулярно данности
и что-то и так-то всуе
но всё-таки вскакивая к трубе распасться
чёрное-белое-голубое-розовое
да и пох когда радость беспричинна
а планеты ноне по-разному
Смятой
любить но как-то вне присутствия
Но только
Орнаментом взвизгнуло до рта,
как сух и бай, на танец отрока.
Срока мотал, и ясли опосля,
что к пальме в воинах сорока.
Скрижали скрип до дней и дна,
а ныне в них не слишком где-то.
Успех твой - орк, остаток льна.
Кому и где? Вне льва и пакта.
Враз, и ёрзать крест во сне.
Глумёж занервничал ничуть.
Но вызнано до штиля на заводе,
где нет и не, но только двое.
Лишь
Какой бы не был итог, но путь приятен.
Написано много слов, хоть и не слишком понятен
для новой ступени шаг, и новых не апелляций.
Друг ты мне или враг, зависит от коннотаций
исчезновений и страха, в года денег и торга,
в года чувства паха и уличного восторга.
Можно брать и не думать, можно снять жилетку,
все случаи гуглить, не держаться за ветку.
А мой интерес - просто раздуть искру иль лучину,
как некую блёстку, как сочувствующую причину.
Не умер, но и не жил, но только коснулся атмана,
вне знания и личин, но атомарного паттерна.
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- следующая ›
- последняя »